Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

(Рабочее, национально-освободительное)

Рабочее движение . Быстрое промышленное развитие стран Европы и США, увеличение численности рабочих вело к росту социальных движений.

Началось объединение профсоюзов в федерации. Так возникли Американс-кая федерация труда (АФТ) в США (1886 г.), Всеоб­щая конфедерация труда во Франции (1895 г.) и др. Рабочие выд­вигали требования повышения зарабо-тной платы и установления 8-часового рабочего дня.

В США активным было движение фермеров . Объединяясь в «фермерские аль­янсы» (союзы), фермеры организовывали хранение и сбыт своей про­дук-ции, выступали против монопольных цен на перевозки, которые ус­танавливали железнодорожные корпорации, они также выступали против земельных спекулянтов.

В Италии в начале XX в. большого размаха достигло движение малоземельных крестьян и батраков . Итальянские крестьяне отказывались от уплаты налогов, напада­ли на муниципалитеты (местные органы власти) и помещичьи усадь­бы. В ходе борьбы создавались крестьянские организации - лиги. В 1901 г. была образована Национальная федерация трудящихся кресть­ян. Выступления крестьян безжалостно подавлялись полицией и правительственными войсками.

В 1907 г. Франция была потрясена выступлением крестьян-виноделов. Оказавшись в бедственном экономическом положе­нии, они потребовали от правительства помощи, отказывались платить налоги. Крестьяне объединились в Генеральную конфедерацию виноде­лов, провели несколько крупных демонстраций. В этот период во Франции участились выступления учителей, работников почт, телеграфа, железных дорог. Они добивались повышения своего крайне низ­кого жалованья. В ответ на это правительство инициировало закон, запрещавший государственным служащим организовывать проф­союзы и проводить забастовки.

В начале XX вв. активизировалось феминист­ское движение . Его участницы выступали за равноправие жен­щин с мужчинами в важнейших сферах жизни. Перед первой мировой войной всеобщее избирательное право (распространяв­шееся и на женщин) существовало лишь в Норвегии, Австра­лии и Новой Зеландии. На производстве женщины за равный с мужчинами труд по­лучали в 1,5-2 раза меньшую оплату. Женщины были нерав­ноправны с мужчинами и в семейных отношениях. Для них ограничивались возможности получить высшее образование, стать, например, врачом, преподавателем в университете или юристом. Нетерпимость подобного положения стала осознаваться осо­бенно остро, по мере того как женщины все больше вовлекались в трудовую и общественную деятельность. Активистки феминистского движения устраивали митинги, публично нападали на официальных лиц, которые, по их мнению, препятствовали предоставлению женщинам права голоса. Достичь поставленных целей феми­нисткам удалось лишь после первой мировой войны.

Национально-освободительная борьба в Индии . Противники колониального режима в 1885 г. объединились в партию Индийский национальный конгресс (ИНК). В его руководстве были сторонники лояльной оппозиции колониза-торам. Но на рубеже веков в ИНК появилось и радикальное направление, вы-ступавшее за активную борьбу против англичан. Все большую популярность получали лозунги свадеши (отечественное производство) и сварадж (собст-венное правление). С начала 1906 г. движение свадеши стало принимать форму мас­совых выступлений. Произошли забастовки железнодорожников. В ходе стачечной борьбы были созданы профсоюзы. В ответ британцы раз-вернули репрессии против радикальных лидеров ИНК.

В начале XX в. рабочий класс Германии оставался организационно и идеологически расколотым. Обращая внимание на этот старый недуг германского рабочего движения, В. И. Ленин писал в 1902 г.: «И сейчас немецкий рабочий класс, если можно так выразиться, раздроблен между несколькими идеологиями: часть рабочих объединена в католические и монархические рабочие союзы, другая _ в гирш-дункеровские, основанные буржуазными поклонниками английского тред-юнионизма, третья - в союзы социал-демократические». Правда, число рабочих, объединявшихся социал-демократическими или «свободными» профсоюзами, в начале XX в. значительно выросло. В 1905 г. оно достигло 1345 тыс. Однако борьба объединяемых «свободными» профсоюзами рабочих парализовалась оппортунистической деятельностью лидеров профсоюзов.

Реформисты в профсоюзах все настойчивее пропагандировали тред-юнионистские идеи, доказывая рабочим, что при помощи экономической борьбы можно добиться решающего изменения жизненных условий рабочего класса. Лидеры профсоюзов возглавляли борьбу пролетариата лишь постольку, поскольку она сохраняла характер частичных экономических конфликтов с предпринимателями. Там же, где борьба рабочего класса переплеталась с политической борьбой или приобретала политический характер, профсоюзные вожаки шли на соглашение с предпринимателями и правительством, предавали интересы рабочего класса. Показательной в этом отношении была позиция лидера «свободных» германских профсоюзов Ле-гина во время стачечной борьбы саксонских рабочих в 1903 г.

В августе 1903 г. началась упорнейшая героическая стачка саксонских текстильщиков в Криммичау; рабочие требовали 10-часового рабочего дня и 10-процентного повышения заработной платы. Правительство послало в Саксонию жандармов, объявило район забастовки на осадном положении, однако рабочие мужественно держались в течение почти шести месяцев. 18 января 1904 г. прибывший в Криммичау председатель генеральной комиссии «свободных» профсоюзов Легин неожиданно для стачечников объявил о прекращении забастовки, ссылаясь на то, что продолжение борьбы приведет к «разрушению» экономики Криммичау и повредит «общим интересам». Предательское поведение профсоюзных лидеров привело к срыву стачки, имевшей все основания закончиться победой для рабочих.

Дрезденский съезд.

В обстановке роста массового рабочего движения в июне 1903 г. происходили выборы партии в рейхстаг. Социал-демократическая партия добилась больших успехов на выборах, собрав свыше 3 млн. голосов - на 900 тыс. голосов больше, чем на выборах 1896 г. Социал-демократическая фракция в рейхстаге увеличилась с 57 депутатов до 81; но в состав фракции входили 7 фабрикантов, 5 трактирщиков, 5 управляющих фабриками, 6 торговцев, много адвокатов и чиновников профсоюзов. Такой состав не мог обеспечить правильной пролетарской тактики в деятельности фракции в рейхстаге. Это обнаружилось вскоре в позорном поведении социал-демократической фракции рейхстага, которая при первых двух чтениях в рейхстаге проекта закона об ассигновании на подавление восстания племени гереро в Африке не голосовала против, а воздержалась от голосования, изменив тем самым революционной традиции социал-демократии. И только после того, как на собраниях социал-демократических организаций были приняты негодующие резолюции, осуждавшие тактику социал-демократической фракции рейхстага, последняя при третьем чтении законопроекта проголосовала против колониальных кредитов.

В декабре 1903 г. в Дрездене состоялся очередной съезд социал-демократической партии. В докладе о тактике партии А. Бебель подверг резкой критике ревизионистов, их либерально-буржуазную позицию. Подавляющее большинство делегатов съезда (288 голосов против 11) приняло резолюцию, осуждавшую «ревизионистские требования изменить... испытанную и победоносную политику классовой борьбы...». На съезде А. Бебель подверг также критике позицию «болота», как он назвал тогда позицию К. Каутского и его единомышленников, пытавшихся затушевать разногласия и противоречия в партии.

В. И. Ленин высоко оценивал принципиальную борьбу А. Бебеля с ревизионистами и «болотом». При этом Ленин с большим сожалением отмечал, что руководство германской социал-демократической партии не довело борьбу с ревизионистами до конца: оппортунисты остались в партии. Ленин отмечал как большую ошибку, что в германской социал-демократической партии «оппортунизм считался нередко хотя и «уклонением», «крайностью», но все же законной составной частью с.-д. партии».

Принятие Дрезденским съездом социал-демократической партии резолюции, осуждавшей ревизионизм, и многочисленные выступления рядовых членов партии, одобрявшие решения съезда, встревожили правящие классы Германии. В декабре 1903 г. канцлер Бюлов в своей речи в рейхстаге обещал провести ряд социальных реформ: сокращение рабочего дня для женщин, страхование по безработице. В то же время промышленники создали централизованную имперскую организацию предпринимателей с целью более эффективной борьбы с рабочими, а также специальный «Союз борьбы против социал-демократов».

Большое влияние на массовое рабочее движение оказала русская революция. По всей Германии прошли митинги протеста против дикой расправы царизма 22 (9) января с рабочими Петербурга. На собраниях, митингах германские рабочие заявляли о своей солидарности с русскими рабочими. Восстание на броненосце «Потемкин» и Иваново-Вознесенская стачка еще более революционизировали настроение немецких рабочих. Русская революция сделала идею массовой политической стачки широко популярной среди германских рабочих.

Оппортунистические профсоюзные лидеры стремились воспрепятствовать распространению среди немецкого пролетариата русского революционного опыта. В мае 1905 г. на Кёльнском съезде профессиональных союзов они добились принятия резолюции, в которой говорилось, что съезд даже «не считает нужным обсуждать идеи всеобщей стачки».

По-иному реагировал на развивавшиеся революционные события в России состоявшийся в сентябре 1905 г. Иенский съезд социал-демократической партии. Съезд признал возможным проведение всеобщей стачки в Германии как одного «из наиболее действенных средств борьбы для завоевания рабочим классом важных основных прав, необходимых для освобождения». В резолюции говорилось, что массовая политическая стачка является средством не только обороны, но и наступления. Горячо отстаивая идею всеобщей стачки на Иенском съезде, Р. Люксембург призывала учиться у русской революции.

Решения Иенского съезда социал-демократической партии встревожили правящие круги Германии. Со страниц реакционных газет стали раздаваться призывы к «обузданию» социал-демократии, которая собирается перенести свои действия на улицу. Либерально-буржуазные политики, однако, сознавали, что одними репрессиями невозможно приостановить нараставшее рабочее движение, они настаивали на срочном проведении «социальной» политики, чтобы предотвратить опасность растущей радикализации масс. С этой целью в сентябре 1905 г., вскоре после Иенского съезда, был созван в Мангейме съезд представителей немецкой буржуазии, в котором приняли участие германский монополист Кардорф, буржуазный социолог Брентано, сторонник «социальной политики» Науман, лидеры гирш-дункеровских и христианских профсоюзов. Чтобы парализовать массовое рабочее движение, буржуазные политики рекомендовали капиталистам поддерживать профсоюзных лидеров, ограничивающих деятельность профсоюзов сферой экономической борьбы. Эти предложения «социальных политиков» не расходились с позицией оппортунистических вождей германских «свободных» профсоюзов, которые отвергали идею всеобщей политической стачки.

Когда в сентябре - октябре 1905 г. забастовали рабочие электропромышленности в связи с попытками фирмы Симменса снизить заработную плату рабочих, по всей Германии прокатилась волна стачек солидарности с бастовавшими энергетиками. Однако лидеры профсоюзов через голову рабочих повели переговоры с предпринимателями и в середине октября 1905 г. вынудили рабочих приступить к работе.

Всероссийская Октябрьская политическая стачка дала сильный толчок новому подъему массового движения за демократизацию политического строя в Германии. В декабре 1905 г. в Дрездене происходили бурные массовые демонстрации, на которых выдвигались требования введения всеобщего избирательного права в Пруссии и Саксонии. Мощные выступления пролетариата за демократизацию избирательного права произошли в Гамбурге, в Баварии, Бадене и Вюртемберге.

Реакционные депутаты в рейхстаге требовали «принятия решительных мер» против «русских методов» борьбы германских рабочих. В Берлине и других городах полиция и войска разгоняли демонстрации, начались аресты рабочих. Чтобы отвлечь внимание от обострившейся классовой борьбы внутри страны, правительство развязало шовинистическую кампанию в связи с марокканским кризисом. В обстановке шумной националистической пропаганды в ноябре 1905 г. в рейхстаг был внесен проект нового увеличения военного флота. В то же время Германия стала концентрировать войска на русской границе, готовясь к вооруженной контрреволюционной интервенции в Россию.

Против шовинистической и милитаристской пропаганды энергично выступали К. Либкнехт и Р. Люксембург. В рейхстаге в ярких речах А. Бебель разоблачал политику правительства, готовившего интервенцию в Россию.

После мощных демонстраций, прошедших по всей Германии в годовщину «кровавого воскресенья» в Петербурге, на некоторое время наступило затишье стачечной борьбы. Это отразилось на политике руководства социал-демократической партии, оппортунисты перешли в наступление, и Мангеймский съезд германской социал-демократической партии (сентябрь 1906 г.) принял капитулянтское решение, которое ставило вопрос о подготовке массовой политической стачки в зависимость от согласия руководства профессиональных союзов, следовательно, откровенных оппортунистов во главе с Легиным. На Мангеймском съезде партии восторжествовала идея «независимости» профсоюзов от партии.

В начале XX в. партия католического «центра» была представлена в рейхстаге самой многочисленной фракцией. Учитывая общее полевение масс в годы русской революции и боясь отхода рабочих-католиков, «центр» иногда поддерживал социал-демократическую партию. На временное расхождение «центра» с консерваторами повлияло также отклонение законопроекта о расширении сферы бесконтрольной деятельности католической церкви. В конце 1906 г. при голосовании в рейхстаге кредитов на подавление восстания готтентотов в Германской Юго-Западной Африке правящая партия «центра» проголосовала против этих кредитов. Голосами социал-демократов и партии «центра» дополнительные кредиты на колониальные расходы были отвергнуты. Бюлов, обрушившись на такое поведение партии «центра», распустил рейхстаг и назначил новые выборы. Выборы состоялись в начале 1907 г. в обстановке разнузданной националистической агитации и политического террора. Многие предвыборные собрания разгонялись, передовых рабочих, решительно выступавших против захватнической колониальной политики, увольняли с работы. Избирательная кампания проводилась под империалистическим лозунгом борьбы «за честь и достоинство империи», против «черных» (партия «центра») и «красных» (социал-демократы), причем главный удар направлялся против социал-демократов. Воздействие крайне шумной и мощной шовинистической пропаганды на мелкобуржуазных избирателей и отсталых рабочих на выборах дало победу буржуазным партиям, стоявшим за увеличение кредитов на подавление готтентотов. Социал-демократы провели в рейхстаг только 43 депутата. Образовался блок консерваторов с национал-либералами, который получил название «бюловского», или «готтентотского», блока. Партия «центра» временно оказалась в оппозиции. Бюлов, опираясь на созданный им реакционный блок, провел общеимперский закон о союзах и собраниях, по которому воспрещался доступ на публичные собрания лиц, не достигших 20 лет.

Бюловскии блок сразу же провел законопроект о кредитах на подавление восстания готтентотов. В 1908 г. он принял закон об увеличении военного флота, о его пополнении броненосцами нового типа - дредноутами. Чтобы покрыть дополнительные расходы на армию и флот, были увеличены косвенные и прямые налоги. Основная тяжесть косвенных налогов падала на трудящиеся массы. Увеличение же прямых налогов предполагалось распространить на наследование крупной недвижимой собственности. Против этого налога восстали консерваторы и партия «центра», и предложение об увеличении налога на наследство провалилось. Это означало распад «готтентотского» блока, вновь составился блок консерваторов и «центра». Бюлов ушел в отставку, имперским канцлером был назначен прусский чиновник Бетман-Гольвег (1909-1917).

Опираясь на «черно-голубой блок» центра с консерваторами Бетман-Гольвег повел решительную борьбу с оживившимся в Германии рабочим движением, переросшим в 1910 г. в баррикадную борьбу в Берлине. После разразившегося летом 1911 г. второго марроканского кризиса международное положение все больше и больше обострялось. Германский империализм готовился к разгрому своих соперников из лагеря Антанты. Используя второй марроканский кризис, правительство провело через рейхстаг новое увеличение состава армии мирного времени. В 1913 г. Германия увеличила свой рекрутский контингент на 29 тыс. и организовала два новых армейских корпуса. Одновременно рейхстаг принял решение о формировании третьей эскадры из 8 линейных кораблей, что означало увеличение морской сметы на 107 млн. марок. В 1914 г. количество германских дредноутов было доведено до 21 единицы. Началось строительство немецкого подводного флота, лихорадочно строились новые крепости, перестраивались старые, усиливалось вооружение армии. Перед войной Германия тратила на вооружение в полтора раза больше, чем Россия. Чтобы найти средства на такие огромные расходы, правительство вводило все новые и новые налоги.

В связи с обострением классовой борьбы в Германии в социал-демократической партии углублялись разногласия. В связи с отношением партийных деятелей к вопросам всеобщей политической стачки, революционного захвата власти и установления диктатуры пролетариата, роли партии и классов в революционной борьбе все явственнее обозначались три направления: открытые ревизионисты (Э. Бернштейн, Э. Давид, Г. Фольмар, К. Легин), центристы (К. Каутский, Р. Гильфердинг, Г. Гаазе), левые (К. Либкнехт, Ф. Меринг, Р. Люксембург, К. Цеткин).

Теоретики ревизионизма Э. Бернштейн, Э. Давид и другие заняли открыто оппортунистическую позицию, объявив себя противниками социалистической революции и диктатуры пролетариата. Чем больше обострялись классовые противоречия в стране, тем теснее ревизионисты смыкались с буржуазными либералами, превращаясь в заурядных социал-реформистов.

Состоявшийся в 1910 г. Магдебургский съезд германской социал-демократической партии, на котором развернулась острая борьба по вопросам тактики партии, отразил собой «два мира идей и две классовые тенденции внутри с.-д. рабочей партии Германии» *. В своей пламенной речи на съезде А. Бебель говорил: «Мы переживаем такое время, когда особенно непозволительны гнилые компромиссы. Классовые противоречия не смягчаются, а обостряются. Мы идем навстречу очень, очень серьезным временам». Бебель призывал партию повести борьбу против компромиссов с буржуазией, против тех, кто рассуждает исключительно о реформистской «положительной работе», которая означает во многих случаях работу на либералов. Бебель заявил на съезде: «У нас в партии немало таких национал-либералов, которые ведут национал-либеральную политику». Выступление Бебеля в Магдебурге было направлено и против откровенных оппортунистов и против тех, кто прикрывал реформизм революционной фразеологией.

Иначе повел себя лидер центристов К. Каутский, стоявший во главе теоретического органа партии журнала «Нейе Цейт» («Новое время»). За год до Магдебургского съезда К. Каутский опубликовал книгу «Путь к власти». Это было последнее и лучшее произведение Каутского против оппортунистов 2. Каутский в этой книге писал, что в «наступающей революционной эре» рабочий класс стоит перед необходимостью вести решительные бои за власть. На Магдебург-ском же съезде партии, где развернулась борьба против правых, К. Каутский в своих выступлениях направил огонь критики не против оппортунистов, а против левых социал-демократов, выражавших революционную тенденцию массового рабочего движения. В своих рассуждениях о массовой политической стачке Каутский договорился до того, что такая стачка применима будто бы лишь в таких отсталых странах, как Россия; в такой же стране, как Германия, где высоко развито политическое и профессиональное рабочее движение, этот способ борьбы якобы вреден. Проявлявший и ранее большие колебания в борьбе с бернштейнианством и мильеранизмом, К. Каутский в 1910 г. окончательно порвал с левыми и стал поддерживать реформистов. По важнейшим же вопросам теории марксизма и пролетарской борьбы - о диктатуре пролетариата и об отношении к государству - Каутский, как писал Ленин, проявлял «систематический уклон к оппортунизму» г. Позиция Каутского была выражением позиции центризма, прикрывавшего революционной фразой оппортунизм в социал-демократической партии, подчинение классовых интересов пролетариата интересам буржуазии.

По важнейшим политическим вопросам ревизионисты и центристы встречали отпор со стороны левого крыла партии. Одним из виднейших руководителей левого крыла германской социал-демократии стал Карл Либкнехт (1871 - 1919), сын Вильгельма Либкнехта. К. Либкнехт принимал активнейшее участие в организации рабочей молодежи для борьбы против милитаризма и был одним из основателей Интернационала молодежи. Пламенный трибун, К. Либкнехт своими разоблачениями немецких милитаристов и пушечных королей не раз вызывал замешательство в лагере буржуазии. В феврале 1907 г. он опубликовал книгу: «Милитаризм и антимилитаризм в связи с международным движением молодежи», в которой показал нараставшую угрозу миру со стороны германского милитаризма. Привлеченный к суду, К. Либкнехт был приговорен к полуторагодичному тюремному заключению за «государственную измену». По выходе из тюрьмы К. Либкнехт еще с большим мужеством и неутомимой энергией повел борьбу с надвигавшейся войной, уличая пушечного короля Круппа и германское правительство в прямой подготовке развязывания мировой войны.

Неутомимым руководителем левых социал-демократов была также и Роза Люксембург. Еще молодой девушкой она принимала активное участие в рабочем движении - скачала на своей родине в Польше, а потом в Германии. Блестящий оратор, видный теоретик, талантливый массовик, всегда полная жизни, энергичная, остроумная, Р. Люксембург бичевала классовых врагов пролетариата и оппортунистов. В 1905-1906 гг. она принимала участие в русской революции, работала в Варшаве, была арестована, но ей удалось бежать. Возвратившись в Германию, она повела пропаганду всеобщей политической стачки. Р. Люксембург, как и К. Либкнехт, решительно критиковала ревизионистов и центристов за их «парламент--ский кретинизм», за противодействие массовым революционным выступлениям пролетариата, за отказ от применения опыта и методов борьбы русского пролетариата в революции 1905-1907 гг.

Однако влияние левых в германской социал-демократии ослаблялось тем, что они сами были недостаточно сплочены. В их рядах было несколько различных группировок и идейных оттенков. Так, Р. Люксембург переоценивала роль стихийности в рабочем и социалистическом движении, полагая, что в ходе борьбы массы сами преодолевают оппортунистические ошибки руководителей движения. В рядах левых социалистов недооценивалось важнейшее значение целеустремленной и настойчивой организаторской деятельности по сплочению партийных кадров в борьбе против ревизионистов и центристов. Левые не видели приближения необходимости окончательного организационного размежевания с оппортунистами, тогда как ревизионисты и центристы фактически вели партию к расколу. Глубоко ошибочной была позиция левых по крестьянскому вопросу: они отрицали роль крестьянства как союзника пролетариата в революции. Ошибочными были взгляды Р. Люксембург и по вопросу о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения,- она считала неосуществимым самоопределение наций при капитализме.

Однако Р. Люксембург до конца боролась за интересы пролетариата, разоблачая открытых и скрытых оппортунистов. Критикуя ошибочные взгляды Р. Люксембург, В. И. Ленин вместе с тем высоко ценил ее как одного из революционных вождей германского рабочего движения.

Особое место в руководстве германской социал-демократией занимал А. Бебель (1840-1913). Отмечая заслуги А. Бебеля перед германским рабочим классом, В. И. Ленин писал, что «период подготовки и собирания сил рабочего класса составляет во всех странах необходимый этап в развитии всемирной освободительной борьбы пролетариата. Никто с такой рельефностью не воплотил в себе особенностей и задач этого периода, как Август Бебель» 1. Последнее десятилетие жизни А. Бебеля совпало с изменениями исторической обстановки; наступила стадия империализма, на очередь дня выдвигались новые задачи, требовавшие и новых методов борьбы. Это повое не всегда совмещалось со старыми представлениями Бебеля, с теми положениями, которые он считал проверенными многолетним опытом борьбы и которые действительно в свое время были единственно правильными. Не сумев должным образом разобраться в том новом, что несла с собой эпоха империализма, А. Бебель оказывался в ряде вопросов в плену устаревших догматических представлений и не смог оградить партию от влияния оппортунистов, хотя пагубность их позиции и деяний он замечал и неоднократно клеймил. Об этом свидетельствует и заявление Бебеля на Магдебургском съезде партии в 1910 г. о том, что в партии стало много вождей, которые перестали понимать страдания и бедствия масс и ведут национал-либеральную политику.

Высоко оценивая революционную деятельность А. Бебеля, В. И. Ленин неоднократно отмечал и его ошибки. В 1907 г. Ленин писал: «Не скрывать эти ошибки должны мы, а показывать на их примере, что русские с.-д. должны учиться избегать их, должны удовлетворять более строгим требованиям революционного марксизма. И пусть не пробуют российские анархистики и синдикалистики, либералы и эсеры злорадствовать по поводу нашей критики Бебеля. Мы скажем этим господам: орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда, как орлы, не подняться!»

Накануне мировой империалистической войны в Германии резко обострились классовые противоречия, участились стачки, росли революционные нарастания рабочих. Немецкий пролетариат все решительнее боролся с монархическим гнетом, за расширение демократии, за введение всеобщего избирательного права в Пруссии. Большая демонстрация с этими требованиями была проведена в Берлине в марте 1910 г. Конная полиция саблями рубила демонстрантов. Рабочие назвали этот день прусским «кровавым воскресеньем». Обострение классовой борьбы сказывалось в событиях, разразившихся осенью того же года в Моабитском районе столицы. Рабочие угольной фирмы «Купфер» забастовали, требуя повышения почасовой оплаты. Их поддержали рабочие соседних фабрик и заводов. Движение охватило другой рабочий район столицы - Веддинг, и в течение нескольких дней на улицах Берлина шли баррикадные бои рабочих, которые были подавлены полицией и войсками. Выступление берлинского пролетариата, а за ним и выступления рабочих других крупных городов Германии положили начало новому широкому массовому движению в стране. Одной из крупнейших стачек этого времени была 250-тысячная стачка горнорабочих Рура с требованиями 8-часового рабочего дня, повышения заработной платы и уничтожения хозяйских бирж труда. Правительство наводнило Рурскую область полицией и жандармерией и вооруженным путем подавило выступление рурских горняков.

В стране назревал глубокий политический кризис. Одним из симптоматичных проявлений этого кризиса был Цабернский конфликт. Накануне первой мировой войны в Германии обострился национальный вопрос в западных польских землях и в Эльзасе и Лотарингии. Насильственная германизация Эльзаса и Лотарингии вызвала протесты со стороны населения этих «имперских провинции». Принятая в 1911 г. конституция для Эльзаса и Лотарингии не предоставляла этим аннексированным провинциям автономии и мало что изменяла в их положении. В ноябре 1913 г. политика национального угнетения и вызывающее поведение прусской военщины в эльзасском городе Цаберне привели к взрыву возмущения населения города. Германские власти ввели в Цаберне осадное положение, наводнили город жандармами и войсками, начались избиения и аресты эльзасцев. Произвол пруссаков в Эльзасе вызвал волну массового движения протеста против прусской военщины, которое сочеталось с экономической и политической борьбой рабочего класса против империалистической реакции. Цабернские события были на грани перерастания в общегерманский политический кризис. Перед лицом нараставшего в стране движения рейхстаг 4 декабря 1913 г. голосами социал-демократов и буржуазных депутатов выразил несогласие с политикой имперского правительства в Эльзасе. Однако руководство социал-демократической партии не содействовало перерастанию этого движения протеста в массовые революционные действия. Правление партии предписало местным организациям партии проводить митинги протеста и не допускать уличных демонстраций.

Революционные настроения и брожение в массах и наметившиеся симптомы кризиса в предвоенные годы «верхов» не переросли в революционный кризис. Вожди профсоюзов и социал-демократической партии не только не возглавили движение масс, но приняли все меры, чтобы загасить порыв рабочих к борьбе. Самоотверженную борьбу вели К. Либкнехт и Р. Люксембург, призывая рабочих к массовой стачке. Центристское руководство партии, по существу, отвергало всеобщую стачку. К. Каутский, отказываясь печатать статьи Р. Люксембург в журнале «Нейе Цейт», на страницах этого журнала предлагал рабочему классу и социал-демократической партии проводить стратегию и тактику «измора противника»; это означало, что рабочий класс должен в рамках легальной деятельности постепенно добиваться от буржуазии одной уступки задругой. Выдвигая свою псевдомарксистскую тактику «измора» и «изматывания» классового врага, Каутский фактически демобилизовывал ра* бочий класс. Лозунгом руководства партии стало: «Не обострять отношений с правительством и буржуазией!».

Перед войной германская социал-демократическая партия численно значительно выросла, в ее рядах насчитывалось около 1085 тыс. членов. Партийные газеты получало около 1,5 млн. подписчиков, социал-демократические профсоюзы объединяли 2,5 млн. членов. Однако за этой видимой мощью партии таилось политическое бессилие, так как партия, признавая, по существу, только парламентские формы деятельности, оказалась неспособной вести борьбу против империализма и надвигающейся мировой войны. Германская социал-демократия, боясь оттолкнуть от себя мелкобуржуазных попутчиков, во время избирательной кампании в рейхстаг в 1912 г. не выдвинула наиболее острых и важных вопросов момента. Она не только отказалась от разоблачения милитаризма и колониальной политики германского правительства, но для привлечения мелкобуржуазных избирателей провозгласила, по существу, империалистический лозунг: «Равноправие всех государств в колониях!». В связи с этим руководство партии обратилось в Международное социалистическое бюро с просьбой отсрочить обсуждение марокканского вопроса.

На выборах 1912 г. социал-демократическая партия собрала 4,5 млн. голосов, получив НО мест в рейхстаге. Но этот большой успех в известной мере отражал усиление оппортунизма в политике германской социал-демократии. Когда в 1913 г. рейхстаг принимал закон об увеличении армии и флота, социал-демократическая фракция голосовала вместе с буржуазными партиями за новые прямые налоги, предназначенные для покрытия расходов по военно-морскому ведомству.

После смерти в 19:13 г. А. Бебеля центристское руководство германской социал-демократической партии все откровеннее демонстрировало свое отречение от революционных методов борьбы и социалистической революции. Приспосабливаясь к буржуазному национализму, центристское руководство партии становилось на путь подчинения интересов пролетариата интересам буржуазии. Это ослабляло силы пролетариата. Величайшей трагедией германского народа было то, что рабочий класс Германии не мог помешать империалистам развязать мировую войну. Причиной этого явилось прежде всего возраставшее засилье оппортунистов в германской социал-демократической партии.

Рабочий класс: изменения в составе, положении, сознании.
К началу XX в. формирование класса наемных рабочих вышло далеко за первоначальные географические рамки Западной Европы и США. Этот процесс охватил страны, находившиеся в разных частях мира и имевшие разный политический статус, в том числе некоторые колонии. Различные его стадии проходили Канада, Австралия, Новая Зеландия, из азиатских стран - Турция, Япония, Китай, Индия, из стран Латинской Америки - в первую очередь Аргентина, Чили, Бразилия, Мексика. На Африканском материке, тогда почти полностью поделенном между европейскими колонизаторами, коренное население внутренних областей жило еще в условиях традиционной экономики и докапиталистических отношений. Но в Египте и на крайнем юге Африки возникали капиталистические предприятия с использованием наемного труда.
В становлении капиталистического производства в большинстве названных стран важнейшую роль играл иностранный капитал. Наемные рабочие были заняты по преимуществу в сельском хозяйстве (на фермах и плантациях), на погрузочных и земляных работах, в добывающей промышленности и в наименьшей части на предприятиях обрабатывающей промышленности, обычно мелких и применявших ручной труд. Состав рабочего класса (особенно в Латинской Америке) был пестрым в этническом отношении: помимо местных уроженцев он широко пополнялся иммигрантами из Европы. Условия труда рабочих напоминали те, которые существовали в Европе на заре фабричного производства (как правило, не ограниченная законом продолжительность рабочего дня, зарплата не выше уровня физического выживания), профессиональные организации лишь начинали создаваться или не были официально признаны, проявления коллективного протеста жестко пресекались.
Но численность рабочего класса в глобальном масштабе росла не только за счет новых его отрядов, возникавших в результате развития капитализма вширь. Она быстро увеличивалась и там, где капиталистические отношения давно господствовали. В восьми главных капиталистических странах общее количество лиц наемного труда возросло за первое десятилетие XX в. с 89,6 млн до 114 млн, из которых около 100 млн (45-46% самодеятельного населения) приходилось на долю рабочего класса в собственном смысле слова.
Облик рабочего класса этого региона менялся, в его рядах происходила дифференциация. Подобно тому, что уже раньше отмечалось в Англии, также и в других ведущих капиталистических странах появился такой слой рабочих, который стали называть «рабочей аристократией». В Англии его удельный вес в конце XIX в. колебался в пределах 10-15% от общего числа рабочих, в Германии к 1907-1908 гг. составил примерно 9%, но его абсолютная численность на протяжении 1898-1910 гг. выросла в 5 раз.
К этому слою принадлежали рабочие квалифицированных, лучше оплачиваемых профессий. Но то, что ставило их в привилегированное положение по отношению к основной массе рабочих, не сводилось к естественному при квалификационных различиях более высокому уровню заработков. До начала XX в. почти исключительно квалифицированным рабочим было доступно членство в профсоюзах, которые раньше всего укоренились в их среде и именно на них ориентировались при определении размера взносов. А значит, фактически только верхний слой рабочих выигрывал от достигнутых к этому времени благодаря профессиональной организации социальных завоеваний (практика коллективных трудовых соглашений, система пособий, дополнявшая страхование в формах, установленных законом). Находившиеся на жалованье профсоюзные функционеры различных рангов также входили в состав «рабочей аристократии» и во многом формировали характерный для нее стиль социального поведения. Ей была свойственна склонность защищать лишь собственные узкогрупповые интересы, по возможности избегая конфликтов с предпринимателями, приверженность ценностям и образу мысли господствующего класса. Например, лидеры Американской федерации труда в начале XX в. стремились заручиться поддержкой «дружественных работодателей» в борьбе за сохранение принципа «закрытого цеха» (прием на работу только рабочих, входивших в соответствующий профсоюз) и выступали против стачек солидарности. Два ежегодных конгресса британских тред- юнионов (1900 и 1901 гг.) большинством голосов отвергли предложение осудить англо-бурскую войну. В лице «рабочей аристократии» часть рабочего класса начинала, таким образом, интегрироваться в капиталистическое общество.
Но эту часть нельзя полностью отождествлять с квалифицированными рабочими как таковыми. Последние далеко не всегда и не везде проявляли характерную для «рабочей аристократии» тенденцию к корпоративной замкнутости, отрыву от собственно пролетарской среды и сотрудничеству с предпринимателями. В таких странах, как Франция или Италия, квалифицированные рабочие в начале XX в. отличались, наоборот, развитым чувством классовой солидарности и активным участием в стачечном движении.
В тех отраслях промышленности, где внедрялась технология поточного производства, удельный вес квалифицированных рабочих снижался. Для обслуживания конвейера или автоматических линий станков требовалось лишь небольшое число рабочих высокой квалификации (наладчики, механики по ремонту оборудования), а в основном работники, предназначенные выполнять немногочисленные, простые, строго определенные операции.
Уровень жизни рабочих внутри группы ведущих стран был неодинаков. Это зависело от различной покупательной способности зарплаты и структуры бюджета рабочих семей (в США жилье и потребляемые рабочими промышленные товары стоили дороже, а продукты питания - дешевле, чем в Европе). С учетом этих различий реальная часовая зарплата рабочего одной и той же квалификации была в начале 900-х годов в США на 70% выше, а в Германии и Франции - соответственно на 32% и 38% ниже, чем в Англии
Отмечавшийся в последней трети XIX в. в развитых странах рост реальной заработной платы с середины 90-х годов замедлился или приостановился, а в США и Англии она в начале нового столетия несколько снизилась. Вопросы заработной платы сохраняли в это время жгучую остроту для основной массы рабочих: из-за них возникало абсолютное большинство стачек в Англии, Франции, Бельгии, Италии, а в некоторые годы также и в Германии.
Отличительной чертой рынка труда в США был массовый и продолжавший нарастать поток иммигрантов - в особенности из Восточной Европы (за 1906-1914 гг. - 2 млн чел. против 455 тыс. в 1881-1895 гг.) и стран Средиземноморья (соответ ственно 2320 тыс. против 640 тыс.). По большей части они ос тавались в США на постоянное жительство. Недавно прибывшие иммигранты «без языка» соглашались на любую работу за самую низкую плату. Постоянный избыток дешевой рабочей силы иммигрантов вынуждал также и местных рабочих неквалифицированных профессий быть уступчивее перед лицом хозяйского нажима и питал в их среде недоброжелательство к приезжим. Это было выгодно предпринимателям, но, с другой стороны, они были заинтересованы в скорейшей ассимиляции иммигрантов для более эффективного включения последних в механизм крупного промышленного производства, требующий от работников точных и согласованных действий. В годы Первой мировой войны в США стали приниматься специальные меры в этом направлении (создание школ и классов «американизации» на предприятиях и т.п.).
Накануне и во время войны трудящиеся-иммигранты в США уже не были замкнутой в себе, наиболее обездоленной и покорной частью рабочего класса. В их среде находила отклик агитация левых течений американского рабочего движения (Индустриальные рабочие мира, социалисты), они стали участвовать в забастовочной борьбе.
В европейских странах взаимоотношения между рабочими разных национальностей складывались неодинаково. В Венгрии, входившей в состав двуединой монархии Габсбургов, рабочий класс изначально сформировался как многонациональный. В начале XX в. на уровне массового сознания рабочих здесь не наблюдалось сколько-нибудь значительных националистических тенденций. Примерно четверть всех промышленных рабочих Венгрии была сосредоточена в Будапеште, где многие из них кроме своего родного языка могли объясняться па других (иногда нескольких), так что общение не затруднялось «языковым барьером». Иначе обстояло дело в странах с постоянной иммиграцией иностранных рабочих - например, во Франции, где в промышленности было занято немало итальянцев (на юге) и бельгийцев (на севере). Еще в конце XIX в. со стороны рабочих-французов нередко проявлялась ксенофобия - вплоть до вспышек насилия против итальянских иммигрантов. Иммигрантов винили в том, что из-за них хозяева меньше платят всем остальным, рассматривали как штрейкбрехеров (они, боясь потерять работу и быть высланными на родину, неохотно присоединялись к стачкам). Но постепенно пробивало себе дорогу сочувствие к иммигрантам, понимание их специфических проблем и мотивов поведения, стремление помочь им. Так, в 1906 г. во время стачки на шелкоткацкой фабрике в окрестностях Гренобля, где из 500 работниц было 350 итальянок, профсоюз вступился за них перед предпринимателем, грубо обманувшим их при найме на работу. В результате им (как было обещано) оплатили дорожные расходы, выдали сумму, ассигнованную фирмой на их обучение, а тем, кто сохранил оставленные вербовщиком документы, и недополученную за три года зарплату.
Перед Первой мировой войной приобрели известность проводившиеся с конца XIX в. опыты американского инженера Ф.У. Тейлора в области так называемого научного управления производством. Для этих опытов среди занятых определенным видом труда (в том числе и неквалифицированного) отбирались наиболее выносливые и умелые рабочие. Время, затрачиваемое ими на отдельные трудовые операции и на паузы в работе, учитывалось с помощью хронометра. Различные движения в процессе труда оценивались с точки зрения их рациональности. Изучалась эффективность употребляемых в данном производстве рабочих инструментов для стандартизации их веса, формы и других качеств по оптимальному уровню. На основе всех этих данных специалисты, выступавшие от лица администрации предприятия, предлагали рекомендации, которые должны были обеспечить максимальную выработку при наименьшей утомляемости работника. Каждый рабочий ежедневно получал от них соответствующее этим рекомендациям персональное задание (урок), выполнение которого вознаграждалось существенной прибавкой к заработку сравнительно с прежним.
Несмотря на, казалось бы, очевидные выгоды, которые система Тейлора давала не только предпринимателям, но и рабочим, она внедрялась при упорном противодействии со стороны последних. Раньше администрация не вмешивалась в производственный процесс как таковой: в рамках установленного общего распорядка рабочие выполняли свою работу так, как подсказывал унаследованный и накопленный ими самими профессиональный опыт. Система Тейлора лишала их какой бы то ни было самостоятельности в процессе труда, ставя в полную зависимость от «научно обоснованных» заданий администрации и под постоянный контроль многочисленного штата инспекторов. С другой стороны, тейлоровская система поощряла в среде рабочих стремление к личному выдвижению, дух индивидуализма, вступавший в противоречие с коллективистскими ценностями. Сам Тейлор рассказал о характерном в этом смысле случае: работницы, выполнявшие одну из операций в производстве велосипедов, в индивидуальных беседах о новой системе отзывались о ней с одобрением, но единодушно высказались против нее при общем голосовании. Сопротивление тейлоризму и другим методам интенсификации труда выражалось в стремлении рабочих поставить производство под собственный контроль, в первых попытках создать институты такого контроля на предприятиях (избрание комиссий или делегатов), а иногда и в крупных массовых выступлениях типа стачек 1912-1913 гг. на автомобильных заводах «Рено» во Франции, направленных против введения хронометража.
Рабочие сопротивлялись хозяйскому диктату и в пассивной форме, уходя с предприятия при малейшей возможности найти другую работу. Состав работников не оставался постоянным и менялся иногда очень быстро. В США в 1907 г. состав рабочих текстильной промышленности Юга (в основном выходцев из сельской местности) обновился на 176%, а в 1913 г. на автомобильных заводах Форда в Детройте с их изматывающим ритмом работы - на 370%.
В европейских странах в начале XX в. продолжала расширяться система законодательных мер в области охраны труда и социального страхования рабочих. В Испании, вставшей на этот путь позже других стран, были введены первые законы, ограничивавшие применение женского и детского труда, а также длительность рабочего дня металлургов, шахтеров, текстильщиков. Законом был установлен еженедельный воскресный отдых для рабочих (Италия, Испания). В Бельгии, Англии, Франции, Нидерландах, Швеции рабочие стали получать пенсии по старости. Англия, а также Норвегия и Швейцария приняли законы о страховании рабочих на случай болезни или инвалидности (в Германии, Франции и ряде других стран подобные законы были приняты раньше). С 1911 г. в Англии начали выплачиваться за счет государства пособия по безработице (до этого страхование по безработице с участием государства существовало, но не являлось обязательным во Франции, Норвегии, Дании).
Более либеральным стало законодательство о рабочих организациях и стачках. Законом 1901 г. об ассоциациях было окончательно легализовано существование профсоюзов во Франции. В Италии была признана свобода стачек и провозглашен принцип невмешательства государства в трудовые конфликты, означавший, что против бастующих не должны использоваться полицейские и военные силы. В Англии тред-юнионы получили право вести внутри предприятия мирную агитацию за стачку, а предпринимателям было запрещено требовать через суд возмещения убытков, причиненных стачками. В Испании стачки экономического характера были разрешены специальным законом 1909 г. В США принятый в 1914 г. закон Клейтона покончил с подведением профсоюзов и фермерских организаций под действие антитрестовского законодательства.
Между тем размах стачечного движения продолжал шириться. Среднегодовое число стачек и их участников в 1901-1913 гг.
по сравнению с 90-ми годами XIX в. увеличилось в Италии - соответственно более чем в пять и более чем в четыре раза, в США - более чем в два и более чем в полтора раза, во Франции - более чем вдвое по обоим показателям. В Англии среднегодовое число охваченных стачками рабочих выросло сравнительно с предыдущим десятилетием более чем в 1,4 раза, несмотря на одновременное сокращение почти в 1,7 раза среднегодового числа самих стачек (иными словами, они происходили реже, но стали значительно более массовыми).
Стачки в огромном большинстве случаев возникали по таким поводам, как уровень заработной платы, продолжительность рабочего дня, условия труда на предприятиях. Но там, где деятельность рабочих организаций все еще наталкивалась на какие-то ограничения, немалое число стачек возникало в связи с так называемыми профсоюзными вопросами, т.е. было направлено на защиту и расширение прав профсоюзов. Например, в Испании в период между 1905 и 1913 гг. доля таких стачек колебалась от 24% до почти 42% общего числа тех, причины которых учтены статистикой.
При известной тенденции к смягчению законодательства о трудовых конфликтах власть предпринимательского класса над производством оставалась неограниченной и на негосударственном уровне охранялась с помощью самых жестких методов. Начали практиковаться массовые увольнения за участие в стачке (как на заводах «Рено» во Франции, откуда в 1913 г. были уволены 400 рабочих), иногда они сочетались с локаутом - временным закрытием предприятия с целью принудить рабочих к покорности (вновь к работе допускали далеко не всех). В США предприниматели широко использовали против рабочих частный сыск, собственную полицию, услуги гангстеров.
Там, где массовые выступления рабочих приобретали политическую окраску (во Франции в 1905-1906 гг., в Испании в 1909 г., в Германии в 1910 г., в Италии в 1914 г.), против них по-прежнему пускалась в ход и вооруженная сила государства.
Профсоюзы н другие массовые организации. В начале XX в. качественно изменился уровень профессиональной организованности рабочего класса стран Запада. Рядом с численно небольшими, замкнутыми в узкоцеховых рамках профсоюзами традиционного типа стали возникать новые, рассчитанные на вовлечение неквалифицированных рабочих (в США - профсоюзы ИРМ в отличие от профсоюзов АФТ) или объединявшие работников разных специальностей в масштабе целой отрасли производства (отраслевые профсоюзные федерации в Италии). К 1912-1914 гг. по сравнению с концом 80-х - началом 90-х годов процент членов профсоюзов от общего числа занятых в промышленности увеличился в Германии и Франции в шесть с лишним раз, в Англии и США - более чем втрое.
В профсоюзном движении существовали различные течения. К наиболее значительному из них относились профсоюзы, так или иначе связанные с рабочими партиями. Они имели свое интернациональное объединение, первоначально именовавшееся Международным секретариатом профсоюзов, а затем - Международной профсоюзной федерацией (к 1913 г. в нее входили 19 национальных профцентров с общей численностью 7,7 млн членов). К Международному секретариату профсоюзов до 1909 г. примыкали и анархо-синдикалистские профсоюзы, которые позднее вышли из него с намерением организовать свой собственный интернациональный центр, но до Первой мировой войны так и не смогли сделать это. В 80-90-е годы XIX в. начали возникать христианские профсоюзы (католические - во Франции, Италии, Австро-Венгрии, Швейцарии, католические и евангелические - в Германии). Католическое профдвижение стало развиваться в особенности после энциклики папы Льва XIII Rerum novarum (1891), провозгласившей основные принципы социальной доктрины католицизма. Общая численность христианских профсоюзов к 1914 г. составляла немногим более 0,5 млн членов. Некоторое распространение получили (например, во Франции) и так называемые «желтые» профсоюзы, специально создававшиеся предпринимателями для отвлечения рабочих от классовых профсоюзных организаций.
Профсоюзы занимались прежде всего вопросами, составлявшими содержание экономической борьбы рабочих (зарплата, рабочий день, внутренний распорядок и санитарные условия на предприятиях и т.п.). Они поддерживали стачки с требованиями экономического характера, вели от имени рабочих переговоры об этих требованиях с хозяевами - как в ходе трудовых конфликтов, так и при заключении «коллективных сделок» с предпринимательскими объединениями. Практика «коллективных сделок», до начала XX в. известная главным образом в Англии, теперь стала распространяться и в других европейских странах. В Германии, например, к 1914 г. ими были охвачены около 1400 тыс. рабочих, но немецкие профсоюзы до Первой мировой войны так и не добились юридического признания в качестве договаривающейся стороны в подобных соглашениях. Английские же тред-юнионы в этот период стали активно добиваться регулирования трудовых отношений в законодательном порядке (раньше они признавали государственное вмешательство лишь в вопросы охраны женского и детского труда). Перед войной в Англии были приняты первые законы о гарантированном минимуме зарплаты в отдельных отраслях.
Для своих членов профсоюзы были и своеобразной службой социального страхования, при необходимости предоставляя им пособия по болезни, по случаю потери работы, на оплату жилья или другие срочные нужды. Нередко отделения профсоюзов становились очагами культурной жизни рабочих - при них создавались библиотеки, клубы, различного рода курсы и т.д.
На рубеже XIX-XX вв. в некоторых странах (США, Англия, Франция, Италия) рабочие начали нащупывать новые формы организации, отвечавшие их стремлению к контролю над производством. Для этого на предприятиях стали избираться рабочие делегаты или органы типа фабричных комиссий. Предприниматели видели в таких институтах рабочей демократии покушение на собственную безраздельную власть в сфере производства, но подчас оказывались вынуждены мириться с их существованием и во время стачек даже предпочитали иметь дело со «своими» рабочими делегатами, а не с профсоюзами (профсоюзы могли успешнее противостоять хозяйскому нажиму, т.к. действовали вне предприятий).
Выборные представительные институты на предприятиях заключали в себе возможности развития в разных направлениях, их сущность истолковывалась и осмысливалась по-разному. Реформаторски настроенные буржуазные политики и социалисты- реформисты рассматривали их как инструмент полюбовного разрешения трудовых споров, т.е. стремились направить их деятельность в русло сотрудничества классов. Такой подход нашел отражение, например, в проекте закона о регламентации стачек, предложенном в 1900 г. А. Мильераном, тогда министром в правительстве Вальдека-Руссо во Франции. Левому же крылу рабочего движения была близка смутно выражаемая подобными институтами идея рабочего контроля и шире - реальной власти производителей над производством в новой системе экономических отношений, которая заменит капитализм (ее оформил в концепцию индустриальной организации рабочего класса американский социалистический теоретик Д. Де Леон). Позднее - во время мировой войны и особенно в первые годы после нее - революционный потенциал самоорганизации рабочих по месту производства отчетливо выявится на опыте комитетов фабричных старост (шоп-стюардов) в Англии, внутренних комиссий и развившихся из них фабрично-заводских советов - в Италии.
Такие организации, как кооперативы, охватывали не только рабочих, но действовали при их активном и массовом участии. Рабочие вступали прежде всего в потребительские кооперативные

общества. Кооперативы, руководимые социалистами (куда входили преимущественно рабочие), перед мировой войной насчитывали в Европе около 9 млн членов.
С конца XIX в. широкое развитие в рабочей среде, особенно в Германии, получили самые разнообразные добровольные ассоциации, иногда имевшие социал-демократическую или конфессиональную окраску, иногда же нейтральные в идеологическом отношении. Это были всякого рода объединения «по интересам», которые становились формой организации внепроизвод- ственной социальной жизни рабочих, способствовали проявлению их самодеятельной активности в сфере культуры, искусства, спорта, давали выход их потребностям в отдыхе и развлечениях.
Массовые рабочие организации различного характера ни по своим методам, ни по выполняемым ими функциям не бьши только инструментом классовой борьбы, хотя защита специфических интересов рабочего класса служила важнейшим импульсом к их возникновению. Поскольку они создавались по собственной инициативе рабочих, сами вырабатывали нормы своей внутренней жизни и управляли ею, постольку они действовали как институты гражданского общества и в начале XX в. играли уже заметную роль в этом качестве.
Социалистическое движение (организационные аспекты). К моменту основания II Интернационала уже сложившиеся социалистические партии существовали почти исключительно в Западной Европе. В конце XIX в. и в годы перед Первой мировой войной процесс создания таких партий продолжался, охватывая все новые страны и регионы - Россию, Японию, Турцию, балканские государства, Латинскую Америку (Аргентина, Бразилия, Куба, Уругвай, Чили). К концу 1912 г. во II Интернационал входили 27 партий от 22 саран. За полтора предвоенных десятилетия он провел пять общих конгрессов (1900 г. - Париж, 1904 г. - Амстердам, 1907 г. - Штутгарт, 1910 г. - Копенгаген, 1912 г. - Базель).
В странах с политической системой, дававшей достаточно широкий простор легальной деятельности социалистов, социал демократия стала в начале XX в. значительной силой. Общая численность социал-демократических, социалистических, рабочих партий за 1900-1914 гг. возросла в 14 раз - с 300 тыс. до 4200 тыс. членов, а число избирателей, проголосовавших за них на последних перед войной парламентских выборах, достигло в совокупности примерно 12 млн (рост почти вдвое по сравнению с 1904 г.). В парламентах 24 стран насчитывалось к 1914 г. около 700 депутатов-социалистов.
32 - 0659

Наиболее крупной и влиятельной из партий II Интернационала была Социал-демократическая партия Германии - СДПГ (название принято в 1890- г.): накануне войны она насчитывала 1085 тыс. членов и собрала на выборах 1912 г. в рейхстаг 38,5% всех поданных голосов. Среди французских социалистов из-за расхождений по поводу вступления А. Мильерана в правительство («казус Мильерана») на рубеже XIX-XX вв. образовались две партии: Французская социалистическая партия во главе с Ж. Жоресом и Социалистическая партия Франции во главе с Ж. Гедом. В 1905 г. в соответствии с решением Амстердамского конгресса II Интернационала, рекомендовавшим, чтобы в каждой стране была только одна социалистическая партия, эти две партии слились во Французскую секцию рабочего Интернационала (Sec- tion frangaise de /"Internationale ouvriere - СФИО). Во исполнение этой же рекомендации РСДРП, расколовшаяся в 1903 г. на большевистское и меньшевистское крыло, провела в 1906 г. свой объединительный съезд. От России кроме РСДРП во II Интернационале была представлена образовавшаяся в 1902 г. партия эсеров.
В США помимо Социалистической рабочей партии, лидером которой стал в 90-е годы Д. Де Леон, с 1901 г. существовала возглавляемая Ю. Дебсом Социалистическая партия. В двуединой Австро-Венгрии социал-демократы Цислейтании и Транолсй- тании были организованы в две отдельные партии. Социал -демократическая рабочая партия Австрии (СДРПА) в 1897 г. была преобразована в федерацию шести национальных партий (австронемецкая, чешская, польская, украинская, южнославянская, итальянская). Тенденция к разделению по национальному признаку проявлялась и внутри Социал-демократической партии Венгрии (СДПВ), но более слабо.
Первой попыткой создать политическую рабочую партию в Англии было основание в 1893 г. Независимой рабочей партии (НРП), которая стала участвовать в созываемых II Интернационалом международных социалистических конгрессах. В начале 900-х годов обозначился поворот в отношении к политической деятельности английских тред-юнионов, выразившийся в создании Комитета борьбы за рабочее представительство в парламенте. В 1905 г. он был преобразован в Рабочую (лейбористскую) партию. Эта партия строилась на началах коллективного членства, включив в себя тред-юнионы, НРП, а также некоторые социа диетические организации. Вхождение в состав лейбористской партии тред-юнионов придало ей массовый характер. От рабочих партий других стран ее отличало отсутствие в ее платформе социалистических принципов и неопределенность позиции в отноше-

нии классовой борьбы. Поэтому вопрос о том, можно ли принять лейбористскую партию во II Интернационал, вызвал разногласия в Международном социалистическом бюро (органе, созданном в 1900 г. по решению Парижского конгресса для связи между партиями отдельных стран в промежутках между конгрессами), но в конечном счете был решен положительно.
Международное социалистическое бюро (МСБ) находилось в Брюсселе. Оно состояло из представителей отдельных национальных секций, имело исполком и секретариат, собиралось (обычно раз в год) на пленарные заседания и первоначально было наделено главным образом корреспондентскими функциями. Но постепенно рамки его деятельности расширились. МСБ заявляло о позиции социалистического движения по поводу важнейших политических событий (в частности, на протяжении 1905-1906 гг. оно 14 раз выступало в поддержку революции в России, а также организовало сбор средств в помощь русским революционерам), разработало проект принятого в 1907 г. устава II Интернационала, решало вопросы, связанные с приемом в него новых организаций, предварительно обсуждало повестку дня общих конгрессов. В 1911-1913 гг. в условиях нараставшей взрывоопасности международной обстановки МСБ поддерживало и координировало действия европейских социал-демократических партий по организации массовых антивоенных выступлений. Экстренное заседание МСБ состоялось перед самым началом мировой войны - 29-30 июля 1914 г.
Перед партиями И Интернационала так или иначе вставал вопрос о характере их взаимоотношений с массовыми организациями, прежде всего профсоюзами и кооперативами. Он обсуждался и на международных социалистических конгрессах (Штутгартском и Копенгагенском).
В отношениях между социалистическими партиями и профсоюзами некоторых западноевропейских стран проявлялась (хотя и по-разному) тенденция не столько к взаимодействию, сколько к разграничению соответствующих сфер деятельности: партиям - политическая борьба, профсоюзам - экономическая. Во Франции социалисты гедистского направления при образовании в 1905 г. Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) отстранились от какого-либо участия в профсоюзном движении, что привело к преобладающему влиянию в ВКТ анархо-синдикалистов. В Германии лидерами наиболее сильных профсоюзов были социал-демократы реформистского толка, которые сами тяготились контролем со стороны партии и настаивали на нейтральности профсоюзов, т.е. их полной автономии и неучастии в каких-либо политических акциях.
32-

Однако на Штутгартском конгрессе II Интернационала идея нейтральности профсоюзов не встретила поддержки большинства делегатов и не вошла в принятую резолюцию. В этой резолюции указывалось на необходимость тесных связей между партиями и профсоюзами и подчеркивалось, что профсоюзы «смогут выполнить свой долг в освободительной борьбе рабочего класса только при том условии, если во всех своих действиях они будут руководствоваться социалистическим духом».
Подобным же образом на Копенгагенском конгрессе было отклонено выдвигавшееся немецкими и некоторыми французскими делегатами требование нейтральности кооперативов. В принятом решении конгресс заявил: «...Интересы рабочего класса, борющегося против капитализма, требуют, чтобы отношения между политическими, профсоюзными и кооперативными организациями становились все более тесными - без нарушения при этом их самостоятельности». Социал-демократам вменялось в обязанность быть активными членами потребительских кооперативных обществ и действовать внутри них в социалистическом духе.
Итак, с точки зрения организационной социалистическое движение в начале XX в. достигло больших успехов. Оно начало проникать и за пределы наиболее развитых капиталистических стран, а во многих из этих стран завоевало поддержку значительной части электората и сильные позиции в парламентах и муниципальных органах. Во II Интернационале не было какой-то системы жестко регламентированных связей социалистических партий с массовыми рабочими организациями, однако в ряде стран социалисты активно участвовали в их деятельности и оказывали на нее существенное влияние.
Но в новое столетие социалистическое движение вступало с серьезными внутренними проблемами, связанными с состоянием его идейной оснащенности.
Бернштейнианство н ревизия марксизма. За полвека, прошедшие после возникновения марксизма, мир существенно изменился. Социал-демократические лидеры не могли не задаваться вопросом о том, в какой мере эти изменения учитывались основоположниками марксистского учения и отвечали их прогнозам. С другой стороны, в истолковании марксизма успели сложиться и получить хождение определенные стереотипы, придававшие тем или иным теоретическим положениям отпечаток упрощения, вульгаризации. Вскоре после смерти Энгельса (1895) в социалистическом движении началась острая дискуссия по программным и тактическим вопросам, застрельщиком которой стал живший тогда в эмиграции в Англии немецкий социал-демократ Эдуард Бернштейн (1850-1932).
Бернштейн был известен в социалистических кругах как один из ближайших друзей Энгельса и его литературный душеприказчик, т.е. лицо, ответственное за последующую публикацию произведений и самого Энгельса, и Маркса. Его голос звучал весомо и авторитетно, и это способствовало широкому резонансу сначала его статей, появившихся в 1896 и 1898 гг. в теоретическом журнале СДПГ, а затем написанной на их основе книги «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии» (1899).
Главная мысль этих и других публикаций Бернштейна заключалась в том, что исторический опыт не подтвердил кардинальных положений учения Маркса, лежащих в основе программы СДПГ (речь шла о программе, принятой в 1891 г. на съезде в Эрфурте взамен Готской программы 1875 г.). Эти положения он считал необходимым подвергнуть критике, а партийную программу - пересмотру (ревизии; отсюда - возникший в связи с выступлениями Бернштейна термин «ревизионизм»).
Бернштейн полагал, что свойственное Марксу понимание общественного развития имело в основе идею жесткой предопределенности всего хода истории действием экономического фактора, тогда как роль «железной исторической необходимости» становится все более ограниченной. Будущий переход к социализму не должен обосновываться исходя из «принудительной силы экономики»: «Зачем принижать значение разума, правосознания, воли людей? ... Уже сейчас общество делает многое не потому, что это абсолютно необходимо, а потому, что это лучше. И в социалистическом движении правосознание, стремление к еще более справедливому строю является по меньшей мере столь же действенным и важным фактором, как и материальная необходимость».
Объектом критики Бернштейна стала и так называемая «теория краха». Этим понятием он обозначал распространенное в социал-демократическом движении представление, согласно которому капитализм рухнет в результате неизбежно предстоящего гигантского экономического кризиса.
Ссылаясь на данные об экономическом развитии конца XIX в., Бернштейн настаивал на том, что реальный его ход не согласуется с ожиданиями Маркса и опровергает «теорию краха»: концентрация капитала далека от уровня, позволяющего обобществить производство, продолжает существовать множество мелких предприятий, число собственников не сократилось, а выросло, не подтверждается и тезис о прогрессирующем ухудшении положения рабочего класса («теория обнищания»). В совокупности получалась картина постепенного смягчения свойственных капитализму противоречий. Из этих посылок Бернштейн делал заключение, что социал-демократия должна отказаться от тактики, «основанной на ожидании катастроф», отбросить революционную фразеологию и открыто стать тем, чем она в сущности и является: демократически-социалистической партией реформ.
Бернштейн рекомендовал социал-демократии умерить враждебность по отношению к либерализму, считая, что социализм по своему идейному содержанию является его законным преемником. С другой стороны, он оспаривал основанное на известной мысли Маркса положение Эрфуртской программы, согласно которому социалистическое преобразование общества может быть делом только рабочего класса. При такой постановке вопроса теряло смысл существование социал-демократии как классовой пролетарской партии: она должна была превратиться в широкое объединение всех сторонников демократических реформ.
В условиях демократии, как представлялось Бернштейну, классы как таковые не перестанут существовать, но классовое господство исчезнет, т.к. ни один класс не будет пользоваться политическими привилегиями по отношению ко всему обществу. Подобный взгляд на демократию, в сущности, исключал идею завоевания рабочим классом политической власти. К тому же Бернштейн полагал, что рабочий класс не созрел и еще очень долго не созреет для этого. Тем более беспредметным оказывался, с его точки зрения, вопрос о том, при каких условиях и как именно осуществится переустройство па социалистических началах всей системы общественных отношений. Он писал: «Я твердо убежден в том, что уже ныне живущее поколение увидит осуществленным очень многое из социализма - если и не в его патентованной форме, то на деле... Я открыто признаю, что не вижу большого смысла и крайне мало интересуюсь тем, что обычно понимают под “конечной целью социализма”. Эта цель - что бы она ни означала - для меня ничто, движение же - все. А под движением я понимаю как всеобщее движение общества, т.е. социальный прогресс, так и политическую и экономическую агитацию и организацию для осуществления этого прогресса».
Бернштейн, таким образом, не отбрасывал вообще идею социалистического переустройства общества, но мыслил социализм как результат постепенной, очень длительной эволюции и слишком отдаленную перспективу, чтобы черпать в ней импульс для реальной практической деятельности социал-демократов. Такая политическая позиция сама по себе не была новой в социалистическом движении и во многом напоминала реформистские идеи, имевшие хождение еще с конца 70-х - начала 80-х годов. Но у Бернштейна она опиралась на критику марксизма как теории, причем эта критика исходила не из буржуазного лагеря, а от социал-демократа, который имел репутацию марксиста и сам считал себя таковым.
Публикации Бернштейна сразу же вызвали активный отклик, прежде всего потому, что социал-демократия ощущала настоятельную потребность заново сверить свой идейный багаж с изменившимися историческими реалиями. Бернштейн нашел немало единомышленников как в СДПГ и других рабочих партиях, так и в кругах либеральной интеллигенции, заговорившей в связи с его выступлениями о кризисе марксизма (Б. Кроче в Италии, Т. Масарик в Австро-Венгрии, «легальные марксисты» в России). Но в социал-демократической среде преобладало несогласие с тем, как ответил Бернштейн на поставленные временем вопросы. С критикой его идей выступили в печати или на партийных съездах социалистические лидеры и теоретики как старшего, так и более молодого поколения: А. Бебель, В. Либкнехт, К. Каутский, К. Цеткин, Р. Люксембург (Германия), Ж. Гед, П. Ла- фарг (Франция), Антонио Лабриола (Италия), Г.В. Плеханов, В.И. Ленин (Россия). СДПГ подтвердила свою приверженность принципам Эрфуртской программы и отказалась пересмотреть ее в предложенном Бернштейном направлении. Из партий II Интернационала такой пересмотр осуществила (в 1901 г.) только австрийская социал-демократия.
Оппоненты Бернштейна справедливо обратили внимание на шаткость многих доводов, которыми он обосновывал свою позицию. Подвергая критике марксизм, Бернштейн зачастую не проводил различия между взглядами самого Маркса и их позднейшими вульгарными истолкованиями. Не соответствовало истине утверждение, будто, по Марксу, положение рабочего класса в капиталистическом обществе лишь неизменно ухудшается - Маркс всегда учитывал также, что рабочий класс своей борьбой противодействует этой тенденции. Оспаривалась и доказательность статистических данных, которыми Бернштейн подкреплял свои соображения о том, в каком направлении развивается современная ему экономика.
Но тонкости теоретической полемики с Бернштейном вряд ли воспринимались теми, кто составлял массовую базу социалистического движения в Германии и других европейских странах. Для рядовых социал-демократов главное заключалось в том, сохранит ли их партия самостоятельную политическую роль или откажется от нее. Поэтому на низовом уровне находили поддержку прежде всего призывы социал-демократических лидеров (таких как Бебель) к верности партийным традициям и принципам классовой борьбы.
Позиции обеих сторон в дискуссии между ревизионистами и их противниками следует оценивать с учетом как условий того времени, так и позднейшего исторического опыта. И та и другая опирались на реальные, но разнонаправленные тенденции, которые начали проявляться на стыке двух столетий.
Так, изменения в положении рабочего класса носили неоднозначный характер: верхний его слой интегрировался в капиталистическую систему, основной же массе рабочих по-прежнему приходилось добиваться отвечающего возросшим потребностям улучшения условий своего труда и жизни в упорной борьбе с хозяевами, испытывать болезненные последствия капиталистической рационализации производства, лишения, связанные с безработицей, ит.д. В странах Запада наблюдался прогресс в осуществлении реформ и развитии демократических институтов, но считать его необратимым и делать отсюда чисто эволюционистские выводы было по меньшей мере преждевременным (90-е годы ознаменовались в Германии угрозой нового исключительного закона против социалистов, во Франции - атаками клерикальномонархических сил против республиканского строя, в Италии - авторитарными действиями кабинетов Криспи и Пеллу). По-разному в разных странах складывалась судьба мелкого производства в земледелии, которому ревизионисты приписывали не предвиденную Марксом устойчивость. Подобным же образом и по другим вопросам, оказавшимся на пороге XX в. в центре споров в социалистическом движении, каждая из сторон могла найти в тогдашней действительности доводы в пользу собственной точки зрения.
Лишь в более длительной исторической перспективе могло выявиться, какие из наметившихся тенденций возобладают и закрепятся. Многие утверждения Бернштейна имели спорное обоснование и не были адекватны реальности начала XX в., но в чем-то обогнали время, предвосхитив определенные черты другой, более поздней эпохи. Тот эволюционный путь общественного развития, который Бернштейн считал магистральным для стран Запада, как таковой утвердится в Западной Европе преимущественно во второй половине XX столетия. И это произойдет после затронувших также и Запад исторических потрясений огромного масштаба, которые не вписывались в эволюционистские прогнозы.

1) Особый стиль формирования политических партий. Социалистический мир и национальные партии.

2) Действия правительства на этапе подъёма буржуазнодемократической революции 1905 года.

4) Монархические партии.

5) Первый опыт Российского парламентаризма. (1, 2, 3, к госдумы глава 28)

1) По форме правления Россия к началу 20го столетия являлась самодержавной монархией.Отстуствие политических прав и свобод превращали в Россию в уникальное явление, среди относительно развитых стран мира. Противоречия самодержавных порядков с модернизирующейся экономикой достигла в начале 20го века небывалого накала.

*Политическая партия – это организованная группа единомышленников, представляющая интересы части народа, ставящая перед собой цели и их реализации путём прихода власти или участия в её осуществлении. Все политические партии России начала 20го века в соответствии с их видением будущего России политических целей, средств и методов достижения этих целей следует разделить на несколько категорий:

Левые*(социал-демократическая)

Трудовики*

Либеральные*(партия кадетов)

Консервативные*

Монархические*(союз русского народа и другие) Более 20ти разделявших идеи Бокунина и Кропоткина. Возникли национальные и социалистические партии, действовашие нелегально. Социал демократия королевства польского и литвы 1893 бунд. 1897.

Российская социал демократическая рабочая партия. (1903)

Партия социалистов революционеров. Свою социальную опору видели крестьянстве (Т в крестьянстве)

Основные положения программы большевиков. Марксистов.

1) Переход от одной общественно экономической формации к другой осуществляется через социальную революцию.

2) Социальная опора партии – рабочий класс – пролетариат.

Главная движущая сила социалистической революции – пролетариат.

После революции следует установление диктатуры пролетариата!

Руководство партии состояло из интеллигенции. Происхождение и структура политической системы России со значительным удельным весом революционных социалистических партий малоблагоприятствовало плавному эволюционному развитию россии.

2.) ОТстуствие политических и аграрных реформ в последние десятилетия 19го века привело к революционному взрыву января 1905.

Николай II вступил на престол в конце 19 века. Во время его правления усилилась роль императора и его личной канцелярии. Революция 1905 года заставила царизм вернуться к назревшим социально-политическим преобразованиям. 6 августа 1905 года царизм объявил об учреждении государственной думы. Булыминской. Уступкой царизма оказалась недостаточной. Булыгинская дума бойкотировалась октябрь 5 года в обстановке нарастающей волны революции. В октябре в период всероссийской октябрьской стачки николай 2 подписал Манифест об усовершенствовании государственного порядка от 17го октября 1905 года подготовленный Витте. В нём провозглашались политические свободы. Слово печати уличных шествий собраний союзов отмена сословий. Дума парламент наделялись законодательными правами. К участию в выборах привлекались лишённые избирательных прав по Булыкинскому законопроекту слои населения. Государственный совет преобразовывался в высшую палату думы с правом утверждения законов.

Формально манифест превращал самодержавный государственный строй России в конституционно-монархический. Были лишены прав выбора женщины, салдаты, матросы, учащиеся, безземельные крестьяне.

3) В ходе революции 1905 -7 годов возникла первая российская многопартийность.

Политически формировалось либеральное движение. Его правое консервативное крыло составляла партия союз 17 октября. Лидеры – Гейден, Александр Иванович Гучков, Родзянко.

Численность – 65 -70 тысяч членов. Социальный состав – крупная финансовая и промышленная буржуазия либеральные помещики, состоятельная интеллигенция. Программа –

1. «содейсвие правительству идущему по пути спасительных реформ»

2. Модернизация страны

3. Защита принципа конституционной монархии и единого и не делимого российского государства.

4. Решение крестьянского вопроса минуя принудительное отчуждение помещичьих земель. Переселение крестьян за урал, активизация деятельности крестьянского банка.

5. Ограничение права стачек, против введения восьмичасового рабочего дня. Радикальное либеральное крыло составляло конституционно-демократическая партия. Братья Долгоруковы, Кормилов, Котляровский, Маклаков, Павел николаеви мелюков , Пётр струве.

Численность 55 тысяч, социальный состав – интеллигенция Либеральные буржуа и помещики. Удельный вес рабочего класса в партии не превышал 15%. Программа – правовое государство в форме конституционной монархии. 2) Гражданские права, Национальное, сословное, культурное равноправие. 3) Решение аграрного вопроса через принудительное отчуждение части помещичьих земель. 4) Признание права рабочих на скачки, и на восьмичасовой рабочий день.

4) Монархические партии. Препятствием на пути осуществления реформ встал монархическо-дворянский блок. Русская-монархическая партия, союз русских людей, Всероссийский союз земельных собственников. Основной силой стал союз русского народа. Лидеры: Дубровин, Пурешкевич. Русский патриотизм, охрана начал православия, единство и незыблемость Российской империи и самодержавия. Протест против доморощенной буржуазии, заражённой гнилью запада. Чёрные софии организовали погромы в 150 городах страны.

Важнейший итог первой русской революции 1905-1907г в создании Парламента и во введении политических свобод.

Новая система политической организации гос-ва в 1907 по 1914г получила название Третьеиюльская политическая система(союз царя, дворян и крупной буржуазии объединенной гос думой)

Цикл лекций об истории коммунистического и рабочего движения

В Японии, несмотря на запрет социалистической партии и преследования социалистов, продолжали возникать марксистские кружки, число которых постепенно росло. Коммунисты, на фоне непрекращающейся рабочей борьбы, понимали необходимость объединения. Особое положение Японии как единственной независимой азиатской страны вызвало и внимание к ней со стороны Коминтерна, который следил за развитием ситуации и был готов оказать помощь в создании коммунистической партии.

В 1920 г. состоялся Съезд народов Дальнего Востока, на котором было учрежден Совет пропаганды среди народов Дальнего Востока при ИККИ и обсуждались вопросы единства действий национально-освободительного движения. Сэн Катаяма, находясь в эмиграции, вел большую теоретическую работу, анализируя положение в Японии и показывая, каким образом необходимо организовывать борьбу в её условиях.

Еще одной вехой на пути организационного оформления Коммунистической партии Японии стал I-й съезд Коммунистических и революционных организаций Дальнего Востока, проходивший в январе 1922 г. В состав японской делегации на съезде, которую возглавлял Сэн Катаяма, вошли: председатель социалистического «Общества среды» Кюити Токуда, председатель издательского комитета Коммунистической группы Общества пробуждения народа Киёси Такасэ, профсоюзные лидеры Хадзимэ Ёсида, Кинтаро Вада и др. На съезде было принято решение о создании коммунистической партии Японии (КПЯ). 15 июля 1922 г. состоялся учредительный съезд партии, был избран ЦК и принят временный устав, а затем резолюция о вступлении в Коминтерн. Вместе с тем, в партии, которая только объединялась из кружков и обществ, было немало людей, которые находились под влиянием социал-демократических или анархистских взглядов, что впоследствии негативно сказалось на работе КПЯ. Так, в ЦК был избран Ямакава, который позже проявил себя как оппортунист.

Коминтерн принял КПЯ в свой состав на 4 конгрессе, а Сэн Катаяма стал членом президиума ИККИ и получил возможность осуществлять общее руководство деятельностью КПЯ и вести теоретическую работу.

КПЯ сразу столкнулась с проблемами, на 2-ом съезде делегаты так и не смогли принять программу, была лишь определена общая политическая линия, ближайшей целью на тот момент была борьба против интервенции в Советскую Россию и вывод японских войск с Дальнего Востока. В ноябре 1922 г. была созвана чрезвычайная комиссия по обсуждению программы. Был создан проект, в котором заявлялось о борьбе за свержение монархии, введение всеобщего избирательного права, 8-часовой рабочий день, конфискацию помещичьих земель, ликвидацию постоянной армии, вывод японских войск из Советской России, Кореи и с Тайваня.

Вскоре после создания коммунистической партии, в апреле 1923 г., был создан японский Союз коммунистической молодежи. Председателем ЦК союза был избран молодой рабочий, коммунист Ёситора Каваи.

Центральным лозунгом КПЯ в этот период стал «поворот к политической борьбе», что было особенно важным, так как пролетариат не должен был ограничиваться только экономической борьбой.

Для завоевания масс КПЯ сделали упор на работу с массовыми организациями и значительно усилили свои позиции в Содомэй (японская федерация труда Нихон Родо Содомэй, бывшая Юайкай), создали ряд новых профсоюзов: их число выросло с 300 до 389. Для укрепления рабочего движения были начаты переговоры об объединении с анархистскими профсоюзами, не входившими в Содомэй. У объединения были противники как среди руководства Содомэй (из тех, кто не хотел потерять единоличное руководство), так и среди анархистов, отстаивавших позиции федерализма в профсоюзном движении и выступавших против единого центра.

Преодолевая сопротивление противников единства, прогрессивным профсоюзам удалось при поддержке КПЯ созвать 30 сентября 1922 г. съезд представителей 60-ти различных союзов Японии с целью создания единого профсоюзного центра в лице Всеяпонской федерации рабочих союзов (Дзэнкоку родо куми-ай сорэнго). Конференцию разогнала полиция, но, тем не менее, она сплотила самых боевых руководителей профсоюзов и коммунистов, что сказалось на XI съезде Содомэй. В октябре 1922 г. на съезде была принята классовая боевая программа, в которой указывалось на то, что «мирное сосуществование между трудом и капиталом невозможно». Кроме того, программа содержала требование «немедленно вывести войска с русской территории, признать правительство рабоче-крестьянской России и начать с ним переговоры».

Через Союз коммунистической молодежи КПЯ поддерживала постоянную связь с рабоче-крестьянской молодежью и революционно настроенным студенчеством. Особое значение имело укрепление влияния коммунистов в лиге прогрессивных студенческих организаций Токио (Гакусэй рэнгокай) и союзе студенческих организаций (Кото гакко рэммэй). Здесь марксистам пришлось бороться с влиянием анархистов, которые после того, как их вытеснили Лиги, создали свою организации «Союз строителей», которая занималась, в основном, уличными выступлениями.

Резкое усиление рабочего и крестьянского движения после первой мировой войны, возникновение КПЯ и быстрый рост ее влияния в массах вызвали сильную тревогу в правящем лагере. Стремясь поставить под контроль внутриполитическую ситуацию в стране, правительство Като предприняло попытку провести через парламент реакционные законопроекты «О контроле над социалистическим движением», «О контроле над профсоюзами» и «Об урегулировании арендных конфликтов». КПЯ призвала все массовые организации к протесту против реакционных законов, была создана «Всеяпонская лига рабочих союзов борьбы против трех реакционных законов». В неё вошли не только профсоюзы из Содомэй, но и студенчество и прогрессивная интеллигенция. Массовые акции протеста заставили правительство отказаться от принятия этих законов, КПЯ одержала крупную победу.

Правительство не простило КПЯ этой компании и начало репрессии 5 июня 1923 г. Полиция совершила налет на токийский университет Васэда. Поводом послужила драка между противниками и сторонниками военного обучения студентов. Полиция, заодно с разгоном дерущихся, арестовала Сонно Гаку – члена ЦК КПЯ, работавшего лаборантом в университете, нашла в лаборатории партийные документы и начала аресты коммунистов и сочувствующих профессоров. В прессе поднялась истерия по поводу превращения университетов в опорные пункты коммунистов.

1-го сентября в Японии произошло мощнейшее землетрясение, которое спровоцировало пожары. Столичной префектуре и соседним с ней территориям был нанесен очень большой урон: прекратилась телефонная связь, остановился транспорт, от 80 до 90% промышленных предприятий получили серьезные повреждения или были полностью разрушены. В этих условиях начали распространяться слухи и паника, чем и воспользовалась полиция. 2-го сентября был пущен слух о том, что корейцы травят колодцы. Правые и полицейские провокаторы стали создавать отряды «самоохраны» начавшие погромы корейского населения. Одновременно с погромами начались аресты и расправы над левыми и профсоюзными активистами. В префектуре Камэда полиция арестовала более 750 человек, многие из которых были убиты в полицейском участке. Среди них были руководитель коммунистического союза молодежи Ёситоро Каваи и анархист Осуги Сакаэ вместе с женой и детьми. Убийства и аресты проводились вместе с пропагандисткой компанией о том, что «социалисты замышляют гражданскую войну», а «корейцы организовали бунт». Репрессии на время подорвали политическую борьбу рабочего класса, аресты коммунистов усилили в КПЯ позиции оппортунистов, в первую очередь Ямакавы, который поставил вопрос о ликвидации компартии, так как её создание было преждевременным: необходимо ждать, пока рабочий класс сам дозреет до создания партии. Такое положение обуславливалось нескольким факторами: во-первых, рабочий класс Японии был еще не столь велик и обладал многочисленными крестьянскими феодальными пережитками в сознании; во-вторых, КПЯ сложилась как федерация кружков, а поэтому в ней присутствовало влияние и социал-демократов, и анархо-синдикалистов. При этом анархистов идейно разоблачали все, в том числе и социал-демократы, а сами они серьезной критике не подвергались.

Партия, сложившаяся как федерация кружков и работающая с рабочим классом через профсоюзы, не имела ячеек на предприятиях и строилась по территориальному принципу, что обусловило её быстрое ослабление в результате репрессий, а также это привело к быстрому уходу профсоюзов «вправо».

Содомэй в январе 1924 г. опубликовал заявление о «новом курсе», где указывал, что возвращается к своей изначальной политике (сотрудничеству труда и капитала). Тем не менее, все эти события не могли прекратить экономической борьбы рабочих. По официальным данным, в 1924 г. число трудовых конфликтов составило 933 против 647 в 1923 г., а количество участников увеличилось с 68 814 в 1923 г. до 94 047 в 1924 г. Во многих случаях трудовые конфликты перерастали в стачки. В 1924 г. таких стачек насчитывалось 333 и в них приняло участие 54 526 рабочих.

Такая активность привела к тому, что правительство было вынуждено прибегнуть к политике умиротворения, чтобы Содомэй опять не радикализировался. Буржуазные партии тоже надавили на правительство (в своих интересах, конечно). Это привело к созданию партийных кабинетов. Первым из них стал кабинет во главе с Като - лидером партии Кэнсэйкай (буржуазно-помещичьей партии). Партийные кабинеты пошли по пути соединения частичных реформ и мелких уступок с репрессиями против коммунистов и борющихся профсоюзов.

В КПЯ же в 1924 г. после репрессий начался идейный разброд и шатания. Группа Ямакава, стоявшая на позициях ликвидаторства, оказалась сильнее всех и в марте без созыва съезда объявила о роспуске партии. Чтобы успокоить рядовых коммунистов и революционно настроенных членов ЦК. ликвидаторы были вынуждены создать комитет по агитационной работе и международным связям. В комитете не было единства, ликвидаторы состояли в «пропагандистской фракции», а левые в «группе действий».

Самоликвидация КПЯ привлекла к себе пристальное внимание Коминтерна, который не признал решения о самороспуске и дал указание о восстановлении партии. При поддержке Коминтерна и Сэн Катаяма в январе 1925 г. в Шанхае была созвана партийная конференция. В соответствии с рекомендациями Коминтерна конференция в Шанхае реорганизовала комитет по международным связям и пропаганде в Центральное бюро, введя в его состав членов партии, которые не потеряли доверия масс и проявили стойкость и мужество во время полицейских преследований – Кюити Токуда, Масаноскэ Ватанабэ, Сёити Итикава и др., таким образом, была начата подготовка к восстановлению партии.

В соответствии с решением Шанхайской конференции в сентябре 1925 г., в качестве легального органа партии, стала выходить газета «Мусанся симбун» («Пролетарская газета»), которая сыграла ту же роль, что и «Искра» для российской социал-демократии.

Ямакава и его сторонники не согласились с курсом на восстановление партии. Они продолжали пропагандировать ликвидаторскую теорию, заявляя, что в Японии нет необходимости в существовании коммунистической партии, что в японских условиях нужна только легальная политическая партия типа «единого фронта», а рабочее движение нужно удерживать в рамках только экономической борьбы.

Ликвидаторы апеллировали также к политике частичных реформ проводимых кабинетом Като. Так, в 1925 г. было введено всеобщее избирательное право для мужчин старше 25 лет. Однако даже такие частичные уступки сопровождались репрессиями. Так, принятый 21 апреля 1925 г. полицейский закон «Об охране общественного порядка» носил еще более реакционный характер, чем действовавший до сих пор. Он предусматривал наказание до 10 лет каторжных работ за любые идеи или действия по ликвидации монархии или системы частной собственности. Не менее драконовским было принятое в мае 1925 г. постановление «О контроле за печатными изданиями». Важным оружием в руках правительства в борьбе против рабочего движения стал принятый в апреле 1926 г. закон «Об арбитраже в трудовых конфликтах». По нему административные учреждения могли вмешиваться в трудовые конфликты, осуществляя принудительный арбитраж даже «при отсутствии требования заинтересованных сторон». При этом, закон рассматривал руководство стачками со стороны профсоюзов как вмешательство «незаинтересованных лиц» и запрещал его.

Тем не менее, уступки в избирательном праве дали рабочим возможность голосовать, а перед КПЯ встал вопрос о том, необходима ли организация легальной пролетарской партии для использования парламентской трибуны в агитации. Она, в условиях нового цензурного закона, была очень нужна коммунистам для ведения агитации.

Поэтому КПЯ, восстанавливая нелегальную организацию, вместе с тем начала компанию в поддержку создания легальной партии трудящихся. Первым шагом для этого должно было стать объединение всех массовых организаций трудящихся. Инициативу взял на себя Японский крестьянский союз, который в июне 1925 г. предложил профсоюзам создать подгтовительн6ый комитет для организации партии трудящихся.

Однако в это время произошел раскол в Содомэй, недовольные правым курсом Бундзу Судзуки классовые боевые профсоюзы были исключены из федерации. Раскол прошел почти равный. Тридцать исключенных профсоюзов и еще две профсоюзные организации образовали в июне 1925 г. Совет профсоюзов Японии (Нихон родо кумиай хёгикай – сокращенно Хёгикай). В Содомэй остались 35 профсоюзов. В созданном Хёкигай наибольшим влиянием пользовались коммунисты (Кэндзо Ямамото, Масаноскэ Ватанабэ), поэтому он сразу принял предложение крестьянского союза.

В августе был созван съезд для организации партии, которая получила название Крестьянко-рабочей. Съезд принял программу, которая содержала в себе ряд радикальных требований: отмена полицейских законов; предоставление народу широких избирательных прав; отмена тайной дипломатии и неравноправных договоров с зависимыми странами; ограничение милитаризма; отмена косвенных налогов, введение прогрессивного подоходного налога; контроль за производством и распределением сельскохозяйственных орудий и удобрений и т. п. Правительство, увидев опасность в такой партии, немедленно запретило её.

Теперь инициативу захватили правые социал-демократы и Содомэй. Руководство Содомэй заявило, что при создании партии приложит все усилия, чтобы она была по взглядам враждебна КПЯ.

Инициаторами создания новой партии и на сей раз выступил Японский крестьянский союз совместно с Федерацией профсоюзов правительственных предприятий. Левые организации туда не пригласили, а Хёкигай первоначально воздержался от участия, но затем признал это решение ошибочным.

На состоявшемся 5 марта 1926 г. в г. Осака учредительном съезде Рабоче-крестьянской партии (Родо номинто – сокращенно Роното) преобладающим влиянием пользовались правые элементы. Решением ЦК допуск в партию левых организации был запрещен. Однако представители Хёкигай выразили протест и начали борьбу против этого решения ЦК и за изменение курса партии, чтобы организовать защиту прав трудящихся. Особенно актуально в это время было разворачивающееся движение борьбы против «рационализации», то есть против сокращения рабочих, повышения норм выработки, уменьшения расценок и введения тейлоризма.

Эта борьба развернулась на фоне кампании за немедленный роспуск парламента и перевыборы его по новому закону 1925 г., которую начала КПЯ. В петиционной кампании участвовали не только рабочие, но и прогрессивные представители мелкой и средней буржуазии.

В 1926 г. началась массовая борьба против трех реакционных законов, которая вылилась не только в массовые акции протеста, но и в создание постоянных комитетов для координации протестных действий. В них входили не только левые, но и представители Содомэй. Всё это изменило обстановку внутри Рабоче-крестьянской партии, началась дискуссия о допуске в неё левых. Сторонники правого курса потрепли поражение не только в местных организациях, но и в ЦК, и поэтому пошли на крайние меры. В октябре 1926 г. лидеры Содомэй покинули Рабоче-крестьянскую партию вместе с некоторыми центристами и создали собственную Социал-демократическую партию.

Уход правых и некоторых центристов обеспечил победу левых в партии. Лидером Рабоче-крестьянской партии был избран видный деятель левого направления Икуо Ояма. И хотя партия значительно уменьшилась, она стала более организованной и сильной. Однако усиление левых поставило партию в сложное положение, она была вынуждена действовать на полулегальном положении. Из-за этого её покинуло правое крыло крестьянского союза и, объединившись с левым крылом Содомэй, создало Японскую рабоче-крестьянскую партию (Нихон роното).

В итоге, к концу 1926 г. в Японии появились три легальные партии трудящихся: Рабоче-крестьянская партия во главе с Икуо Ояма (свыше 15 тыс. членов), Социал-демократическая партия во главе с Исо Абэ (88 тыс. членов) и Японская рабоче-крестьянская партия во главе с Хисаси Асо (около 20 тыс. членов). У каждой партии образовалась собственная профсоюзная федерация. Коммунисты пытались через Рабоче-крестьянскую партию добиться единства действий всех партий трудящихся, но социал-демократы сорвали переговоры.

В марте 1927 г. в Японии разразился финансовый кризис, который оказал большое влияние на всю экономическую и политическую жизнь страны. Правительство осуществило ряд мер финансового характера для оказания помощи крупным банкам, увеличило налоги с населения и стало форсированными темпами проводить «рационализацию» производства, в ходе которой десятки тысяч рабочих выбрасывалось на улицу, снижалась заработная плата, усиливалась и без того жестокая эксплуатация японских рабочих. Для народа в качестве заменителя социальных благ предлагался шовинизм.

В 1927 г. к власти пришел кабинет Танака, который взял курс на открытое вмешательство в дела Китая. Поэтому усилилась пропаганда, направленная против Гоминдана и НРА, которые в это период вели наступление на север. Пропаганда требовала «защитить интересы и достоинство японских граждан в Китае».

В ответ на эти действия КПЯ и Хёкигай начали свою кампанию против наступления на права трудящихся и против шовинизма. Была организована компания совещаний представителей всех заводов о совместных действиях против наступления капитала. В борьбу включились не только профсоюзы Хёкигай, но и Содомэй и даже заводы, где не было профсоюзных организаций.

«Мусанся симбун» поместила ряд острых материалов, в которых требовала немедленного вывода войск из Китая и прекращения агрессии в любой форме. И призвала все трудящихся присоединиться к протесту против вмешательства в дела Китайской революции.

В мае 1927 г. была создана Лига невмешательства в дела Китая (Тайси хикансё домэй), выступавшая с лозунгами: «Руки прочь от Китая!», «Защитим китайскую революцию!».

Были также и попытки организовать единые действия двух рабочее крестьянских партий, но после нескольких совместных митингов японская рабоче-крестьянская партия отказалась продолжать сотрудничество.

Успехи КПЯ могли бы быть значительнее, если бы не появившийся в 1925-1926 гг. левый уклон, или фукумотоизм. Кадзуо Фукумото долго обучался во Франции, где познакомился с работами Гегеля, Розы Люксембург и Ленина. В определенной степени Фукумото реагировал на правый уклон Ямасаки. Он требовал поставить во главу угла теоретическую борьбу, так как, по его мнению, состояние Японии соответствовало положению России перед организацией РСДРП. Результатом теоретической борьбы должен был стать период расколов и объединений, которые помогут выделить правильный революционный субъект.

При этом повседневная экономическая борьба рабочих считалась экономизмом. Соответственно на профсоюзы фукумотизм смотрел как на своего рода обузу, которая мешает ему подняться до общеклассовой политической борьбы. Задачи политической борьбы возлагались им на массовые организации: Рабоче-крестьянскую партию и совет профсоюзов. КПЯ же при таком положении дел должна была как раз заняться выделением из себя правильного революционного субъекта и теоретической борьбой. Коммунисты должны были отделить свое сознание от тред-юнионизма и оппортунизма. Таким образом, партия должна была превратиться не в массовую пролетарскую организацию, а в узкую группу интеллигентов.

В 1925-1926 гг., когда Фукумото имел большой вес, все партийные издания были заполнены схоластически-теоретическими статьями, которых не понимали большинство рядовых членов партии. Поскольку значительная часть коммунистов сидела в тюрьмах, а новым товарищам, особенно из рабочих, путь в КПЯ был практически закрыт, её численность в была очень низкой – в несколько сотен человек. В то же время Фукумото утверждал, что японский капитализм уже исчерпал себя и неизбежна скорая пролетарская революция.

В итоге, вмешался Коминтерн и Сэн Катаяма. Ямакаве и Фукумото предложили приехать для консультаций, первый только прислал тезисы, а второй согласился. В результате консультаций были созданы тезисы Коминтерна. В них отмечалось, что Япония превратилась в единственное империалистическое государство на всем Азиатском материке, и указывалось, что японский империализм готовит агрессивную войну против Китая и является «самым опасным врагом китайской революции».

Одновременно подчеркивалось, что японская военщина вынашивает планы развертывания войны против Советского Союза. Агрессивность японского империализма вызвана, в первую очередь, очень большой зависимостью от внешних рынков Кореи и Китая и милитаристскими традициями аристократии, тесно связанной с крупной буржуазией или прямо обуржуазившейся. Коминтерн указывал, что борьба против захватнической войны японского империализма является первейшей задачей КПЯ.

При этом Япония оставалась для марксистов значительной проблемой в силу своих особенностей, уровень монополизации и связи монополий с государством был крайне высок. Микадо (император) являлся собственником земли, крупным акционером многих компаний и владел мощнейшим банком, а также до 30% капитала, вложенного в промышленность и железные дороги. Таким образом, старым феодальным формам придавалось буржуазное содержание.

С другой стороны, две партии буржуазии – Сэйюкай и Кэнсэйкай – были прямо связаны с компаниями Мицуи и Мицубиси, представляя их интересы в правительстве, поочередно составляя кабинеты. При этом Сэйюкай была тесно связана с военными и аристократическим кругами, поэтому заняла непримиримую позицию по отношению к СССР, а Кэнсэкай, не имевшая таких связей, наоборот, пыталась играть в демократию. Таким образом, буржуазия уже была допущена во власть и превратилась в контрреволюционный фактор. Её интересы были тесно сплетены с аристократией и военщиной, так как без вооруженной руки они не могли бы ни подавить своих рабочих, ни захватить рынки сбыта.

Но, несмотря на высокую концентрацию капитала в промышленности, в деревне продолжала сохраняться полуфеодальная система земельных отношений. Таким образом. в Японии сложились предпосылки для буржуазно-демократической революции (аграрный вопрос и монархия) и перерастания её в социалистическую (высокая концентрация капитала и госкапитал).

Однако субъективных предпосылок не было, пролетариат и крестьянство еще не обладали в массе своей опытом классовой борьбы, были раздроблены и страдали от феодальных пережитков в сознании.

Поэтому коммунисты должны активно работать для формирования классового сознания пролетариата. Именно рабочим придется взять на себя завершение всех буржуазно-демократических преобразований, создать для этого прочный блок с крестьянами и использовать поддержку мелкой городской буржуазии. Любые же надежды на то, что буржуазия может сыграть революционную роль, беспочвенны.

В качестве непосредственной программы действия КПЯ выдвигались следующие требования: ликвидация монархической системы, борьба против империалистических войн (в частности, против вмешательства в китайскую революцию), предоставление независимости колониям, поддержка Советского Союза, предоставление народу демократических свобод, введение 8-часового рабочего дня, передача земли крестьянам.

В Тезисах подчеркивалась роль массовой коммунистической партии с опорой на нелегальные ячейки на предприятиях и подвергались критике как ликвидаторские предложения Ямакавы по превращению КПЯ в легальную партию, так и попытки превратить партию в узкую группу, а задачи непосредственной борьбы с монархией переложить на левые фракции профсоюзов и легальные партии трудящихся со стороны Фукумото. Без создания мощной централизованной и глубоко укоренной в массах коммунистической партии совершение революции и её перерастание в социалистическую было невозможным.

Группа X. Ямакава, выступившая против тезисов Коминтерна, была исключена из партии. Оказавшись вне партии, Ямакава, Сакай, Арахата, Иномата и другие «легальные марксисты» вместе с Мосабуро Судзуки и Хисао Курода основали журнал «Роно» («Рабочие и крестьяне»), а затем создали Рабоче-крестьянскую группу (Роноха) и развернули пропаганду своей «теории социалистической революции».

Ямакависты выступали против нелегальной деятельности в любой форме. Они критиковали КПЯ за то, что она продолжает оставаться нелегальной партией и выдвигает якобы чересчур революционные лозунги. Выступая за превращение КПЯ в легальную партию, деятели Роноха выдвигали лозунг слияния всех пролетарских партий, включая КПЯ. Достижение этой задачи, по их мнению, было основной целью революционного движения.

КПЯ же, избавившись от оппортунистов, начала перестройку аппарата и успешно увеличивала свою численность, создавая ячейки на предприятиях и привлекая к себе передовых рабочих. Для пропаганды революционного марксизма был создан нелегальный печатный орган партии газета «Сэкки» («Красное знамя»).

Строя свою работу на основе «тезисов 1927 года», КПЯ совершила быстрый рывок вперед. С декабря 1927 по март 1928 г. численность партии утроилась, в первую очередь, за счет рабочих.

В 1928 г. КПЯ приняла участие в парламентских выборах со своей программой и под лозунгом создания правительства рабочих и крестьян, но коммунисты шли по спискам дружественной Рабоче-крестьянской партии (Роното) для конспирации.

Роното вела избирательную компанию в сложных условиях, правительство и полиция ставили ей все возможные барьеры. Митинги разгонялись полицией кандидаты арестовывались, газеты изымались. Но все же, несмотря на жестокие преследования, пролетарские партии получили в общей сложности 490 тыс. голосов (около 4,7%) и добились избрания восьми своих кандидатов депутатами парламента. Из числа левых партий наибольшее число голосов получила Роното (более 190 тыс.), от которой в парламент было избрано два кандидата. Среди кандидатов, избранных от неё, был видный деятель рабочего движения Сэндзи Ямамото, который стоял на позициях КПЯ. Коммунисты и Роното смогли договориться о взаимодействии с остальными левыми в парламенте и выступали по главным вопросам единым фронтом.

Успех левых и коммунистов всполошил правительство. Видя рост влияния КПЯ, оно усилило репрессии. 15 марта 1928 года были арестовано 1600 членов КПЯ и сорвана подготовка к 4-му съезду. Затем, 10 апреля, были запрещены Роното, Совет профсоюзов (Хёкигай) и Всеяпонская лига пролетарской молодежи. Репрессии также очень сильно ударили по протестующим против запретов партии и репрессий студентам и прогрессивным профессорам.

Правительство генерала Танака издало чрезвычайный указ о пересмотре закона «Об охране общественного порядка» в сторону дальнейшего ужесточения. В соответствии с новым указом, 10-летняя каторга заменялась смертной казнью или бессрочными каторжными работами.

В июне 1928 г была учреждена тайная полиция (токко), которая начала разыскивать коммунистов, ушедших в подполье. Несмотря на удары со стороны токко и аресты видных деятелей КПЯ, партия смогла сохранить свою организационную структуру и в конце октября был восстановлен ЦК, который возглавил Сёити Иситикава, вернувшийся с 4-го конгресса Коминтерна.

Коммунисты вместе создали Всеяпонский совет профсоюзов (Дзэнкё), вместо запрещенного Хёкигай, и предприняли меры по организации антивоенного движения. Так, были организованы массовые акции протеста против отправки 3-й пехотной дивизии на Шаньдун. Предпринимались попытки восстановить под новым названием и Роното, но они были пресечены правительством.

Относительно открытым для массовой пропаганды оставался лишь культурный фронт. Так, в 1928 г. партии удалось образовать Всеяпонский союз работников пролетарского искусства (Дзэн нихон мусанся гэйдзюцу рэммэй - НАПФ), который начал издавать журнал «Сэнки» (Боевое знамя). Вскоре журнал стал важным органом массовой политической пропаганды. На его страницах публиковались материалы о научном социализме, а также популярные статьи, рассчитанные на партийный актив и предназначенные для политического самообразования широких рабочих масс. Тираж журнала достигал 20 тыс. экземпляров, что в условиях тогдашней Японии было крупным завоеванием партии. В дальнейшем Всеяпонский союз работников пролетарского искусства и Союз японских пролетарских писателей приступили к изданию журналов «НАПФ» и «Пурорэтариа бунгаку» («Пролетарская литература»).

В апреле 1929 г., полиция обрушила новую волну репрессий на компартию и деятелей революционного крыла рабочего движения. Только 16 апреля было арестовано до тысячи революционных деятелей. Были схвачены все члены ЦК КПЯ, в том числе генеральный секретарь партии Сёити Итикава.

Несмотря на эти удары, коммунисты опять сохранили организацию и уже через месяц после массовых арестов восстановили выход газеты «Сэкки» и продолжили организацию ячеек на предприятиях и подготовку к выборам в парламент.

В конце 1929 г. весь капиталистический мир оказался охвачен глубочайшим экономическим кризисом, который длился в течение нескольких лет. Он особенно больно ударил по Японии, которая развивалась до этого довольно быстрыми темпами. Экономический кризис сильно сказался на промышленности и торговле. В 1930 г. японский экспорт упал на 31%, а импорт - на 30% по сравнению с 1929 г. В 1931 г. объем внешней торговли Японии сократился еще на 30% против соответствующих показателей 1930 г. По отдельным наиболее важным товарам падение цен доходило до 60%. Число безработных и полубезработных достигло 3 млн. В особо тяжелом положении оказалось сельское хозяйство. Закупочные цены на рис в 1930 г. упали почти наполовину в сравнении с 1929 г. Правительство пыталось переложить всю тяжесть кризиса на трудящихся, это привело к росту массовых выступлений трудящихся.

К числу крупнейших выступлений этого периода можно отнести забастовки токийских трамвайщиков и водителей автобусов, рабочих компаний «Ёкохама докку» и «Сибаура сэйсакусё», работниц компаний «Канэгафути босэки» и «Тоёмо сурин». В 1930 г. количество забастовок составило 2289 с числом участников более 191 тыс. человек; в 1931 г. произошло 2456 забастовок, в которых приняло участие 154 тыс. рабочих. Усиливалась борьба крестьян, росло количество арендных конфликтов. Если в 1929 г. их было 2434, то в 1930 г. - 2478, а в 1931 г. - 3419.

Вместе с тем, по КПЯ был нанесен новый удар, который полностью выбил руководящий центр партии, и руководство Дзэнкё тоже было арестовано. В этих условиях в партии стали нарастать авантюристические настроения. Группа С Танаки и Х Сано фактически захватила руководство КПЯ и выдвинула тезис о скорой революции. Они фактически свернули повседневную экономическую борьбу, предоставив рабочим самим о себе заботиться, и пустились в авантюры. Так, они объявили майский праздник 1930 г. «Вооруженным Первомаем» и побудили профцентр Дзэнкё провести в городе Кавасаки демонстрацию, в которой участвовало несколько сот человек, вооруженных бамбуковыми пиками. Путчистские действия привели к тому, что КПЯ и Дзэнкё оказались изолированы от масс, и те же люди в ЦК под предлогом исправления ошибок, допущенных партийным руководством, в июне 1930 г. образовали Лигу за обновление Дзэнкё (Дзэнкё сассин домэй), начав, тем самым, фракционную борьбу в профцентре.

Одновременно провокаторы из Союза чернорабочих создали группу Красный фронт (Сэкисэн) и повели атаку на компартию, обвиняя ее в засилье представителей интеллигенции и требуя замены КПЯ другой организацией, которая бы опиралась непосредственно на профсоюзные ячейки. Однако с Сэкисэном смогли быстро справиться, раскрыв его связь с полицией.

Большой вред КПЯ нанесла «Рабочая группа КПЯ», созданная из ренегатов, авантюристических элементов и полицейских агентов. Она выпустила в 1931 г. «тезисы», в которых пересматривалась точка зрения КПЯ о буржуазно-демократическом характере предстоящей революции. Фарисейски заявляя о своей поддержке линии Коминтерна в японском вопросе, «Рабочая группа КПЯ» пыталась доказать, что грядущая революция в Японии может быть только пролетарской, а не буржуазно-демократической, как это определено в тезисах Коминтерна 1927 г.

«Политическая власть в нынешней Японии,- говорилось в «тезисах» этой группы, - всецело носит буржуазный характер и возглавляется финансовым капиталом. Таким образом, буржуазно-демократическая революция в Японии уже осуществлена… Революция будет непосредственно пролетарской, и основной ее задачей будет низвержение империалистической буржуазии, а конфискация помещичьей земли и свержение монархии будут задачами хотя и важными, но производными». И далее: «поскольку император есть специфическая особенность Японии, можно его и его двор привести на сторону пролетариата». «Рабочей группе КПЯ», то есть «левым», начали оказывать поддержку и оппортунисты из Роноха (Ямакава и др.), которые также утверждали, что с феодализмом в Японии уже покончено и поэтому революция будет носить пролетарский характер. Что касается монархии, то она, по их мнению, занимала в борьбе классов нейтральную позицию.

Руководство КПЯ во главе с Танакой заняло двусмысленную позицию и тоже заявило о том, что необходимо готовиться к пролетарской революции, но с большим объемом буржуазно-демократических задач. Такая позиция привела к ослаблению антимонархической борьбы, некоторые профсоюзы стали выбрасывать из своих задач борьбу за демократические свободы слова, собраний и избирательного права для женщин и даже лозунги против войны с СССР. В итоге, противники сектантских действий выступили против Танаки, подвергли его критике в партийной прессе и сняли с поста. Позже, после ареста, он публично отмежевался от коммунистов и перешел на сторону крайней реакции.

Состоявшийся летом 1930 г. V конгресс Профинтерна обратил серьезное внимание на усиление экономической борьбы профсоюзов в условиях мирового экономического кризиса и указал на необходимость связывания этой борьбы с политическими требованиями. На конгрессе были подвергнуты критике авантюристические ошибки в массовом движении Японии, было принято решение о роспуске Дзэнкё сассин домэй, что прекратило фракционную борьбу левых профсоюзов.

Ответственным руководителем КПЯ был назначен Такэкити Кадзама, членами руководства стали Ёсимити Ивата, Едзиро Конно и другие последовательные марксисты.

Новое руководство КПЯ выдвинуло лозунг «Каждый завод должен стать крепостью партии». Компартия, насчитывавшая в начале 1929 г., вследствие арестов, несколько десятков членов, снова выросла в значительную политическую силу. Партийные организации были восстановлены почти во всех важнейших промышленных центрах Японии (Токио, Осака, Нагоя, северная часть Кюсю, Хоккайдо и др.). Снова стала выходить газета «Сэкки», выпуск которой был приостановлен с июня 1930 г. Именно в таком состоянии КПЯ подошла к началу долгого и трудного периода борьбы против милитаризма и фашизма в Японии, которые с начала 30-х годов все больше усиливались.

Михаил Марков

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .